– Песня первая, любовная!
Рич надеялся, что Антон не станет её исполнять. Не то, чтобы он был против, просто похабная мужская песня о первой ночи не вязалась с дворцом. Хотя явно очень понравилась Владычице. Она раскраснелась, подалась вперёд, не сводя глаз с поющего Антона. Когда он пропел: «Твои груди качнутся в ночи», она усмехнулась и приосанилась.
– Покорён, прекраснейшая! – допев, выдохнул Антон и пошатнулся, но быстро выпрямился. Крутанул невидимый ус. – Ослеплён красотой! Хочешь, цветы подарю?
– Цветы? – растерялась Владычица, но пьяный гусар уже бросился к ближайшей кадке с цветущей гортензией, хекнул, приподняв её, и, шатаясь уже заметно, подтащил её к ногам Владычицы и бухнул на пол. На мрамор посыпалась земля и мелкие листья, Шапсут нервно дёрнулась. Рич вжал голову в плечи.
– Мы на всё ради тебя готовы, прекраснейшая! За один только взгляд умрём! Посмотри, – он патетично обвёл рукой гарем, – сколько сердец ты покорила! И что? Я спрашиваю тебя: что?
– Что? – заинтересовалась Владычица.
– А ничего. – Антон горько вздохнул и опустил голову. – Мы чахнем, лишенные света твоих глаз. Умираем без возможности лицезреть. Страдаем, пока вы, жестокая, так открыто нами пренебрегаете!
Шапсут больше не собиралась это терпеть. Стиснув кулаки, она открыла было рот, когда Антон продолжил:
– Сердце болит от любви! – он сжал тунику на груди и с треском её разорвал. – Горячее, обливается кровью, пока вы развлекаетесь с другим! Несправедливо! Правда, парни?
– Несправедливо! – нестройным хором подхватил гарем. Рич невольно заслушался, даже рот приоткрыл. Такого красноречия от друга он ни разу ещё не слышал, хотя всегда подозревал, что он не так прост, как кажется. Антон тем временем поймал вдохновение и продолжал вещать о тоске, в которой они чахнут. И то ли выпитое «для храбрости» подействовало, то ли гарем действительно осмелел, поняв, то имеет право так разговаривать, но его поддержали все. Громче всех голосил Петри, визгливо вздыхая, что он погибает, а ей и дела нет.
– Хватит! – оборвал сам себя Антон, ударив кулаком в грудь. – Я живой человек, а не игрушка! Или отпусти нас всех к чертям собачьим, или перестань издеваться!
– Профсоюз, – неожиданно для себя поддакнул Рич. А что, сейчас надо было пользоваться моментом.
– Да! Профсоюз! Защита от одиночества, гарантированное внимание, подарки, доступ к телу!
О доступе к телу Рич как-то не подумал. С сомнением покосился на Антона, но было уже поздно, его несло.
– Прогулки на свежем воздухе! Общение с другими гаремами! Возможность развиваться! Алкоголь не только по праздникам!