– Теперь да, – улыбнулась она и вздохнула. – Представь только, что скажут мои родители, когда мы вернемся домой раньше срока?
– Думаю, очень сильно удивятся, но хорошо, что обо всем они узнают постфактум, – вздохнул Этьен. – Из гостиницы надо Саше написать, он тоже тревожится.
– Если бы еще он во дворец заявился, это было бы нечто, – рассмеялась Женя. – Но ты прав, надо пообедать вместе, и все ему рассказать.
– Андрей Ионыч, а ваш багаж где? – спросил Этьен. – Вы с Василием приехали или один?
– Один, без багажа, – ответил он. – Саквояж оставил в камере хранения на вокзале.
– Давайте тогда сразу туда поедем, – предложил Этьен. – Переоденетесь в нашем номере, а вечерним поездом поедем в Москву.
– Сразу и билеты купим, – кивнул Андрей Ионович согласно. – И с вокзала можно телеграфировать Саше, чтобы приходил обедать в гостиницу, – добавила Женя.
Так они и сделали – Михайловский пошел за своим багажом, Женя отправилась в отделение телеграфа, а Этьен – за билетами.
Встретиться договорились на вокзальной площади.
Женя наконец-то ощутила себя легко и свободно, только осознав, как тяжело ей было все время, пока они мчались в Петербург, пока над ними довлела неизвестность. Она отправила телеграмму Саше и положила руку на живот. Теперь ей хотелось одного – чтобы малыш родился благополучно, и ради него она перетерпит сколько угодно эпизодов утренней тошноты.
– Красавица, позолоти ручку, – к ней подошла старая, как мир, подслеповатая цыганка. Волосы ее были убраны под пестрый платок, но выбившаяся прядь явно говорила, что старушка седая, как лунь. – Всю правду расскажу, ничего не утаю.
Женя усмехнулась и протянула ей рубль. Больше у нее все равно не было, ложечка была у Этьена, так что у нее и украсть, в случае чего, было нечего.
– Держи, – сказала она, улыбнувшись и ожидая, что та ей скажет.
Та бережно спрятала сухими пальцами монетку в мошну на поясе и, взяв Женю за руку, замерла ненадолго, смежив веки.
– Ох, девонька, – вздохнула старуха, водя пальцами по ее ладони. – Выпало тебе испытаний, да шрамов судьба отсыпала. Нет, не здесь, – она не видела, но знала, что Женя коснулась лица, поэтому сама прижала ладонь к ее груди, – здесь. Ну да хватит с тебя. Скажу тебе вот что, когда будешь на сносях, стерегись лошадей. А сына Костей назови, – наказала она и, перекрестив Женю, тихо побрела восвояси.
Женя такого не ожидала, но прежде чем успела ее еще о чем-то спросить, та проворно растворилась в толпе, словно и не было ее, а к Жене уже подошел Этьен, а затем и Андрей Ионович.
– Милая, что с тобой? Потеряла что-то? – заботливо спросил Этьен, увидев ее растерянное лицо. – Или обидел кто? – нахмурился он.