– Настоящая жена должна не любить мужа, а бояться его, – частенько повторял он, при этом взгромождая свои грязные ботинки на чистенькую белоснежную скатерть. – Запомни, Зайдот. Я вытащил тебя из дерьма – и ты теперь мне до конца жизни должна за это. Я тебя кормлю? Да, кормлю. Я тебе даю кров и постель? И это тоже. А еще я удовлетворяю тебя, хотя мог бы этого и не делать. Ты должна ценить что я для тебя делаю.
После спича в подобном духе, Диглар заливался радостно-бессмысленным хохотом, а потом принимался курить, стряхивая пепел на свежевымытый пол. Зайдот не проявляла ни единой эмоции, стоически вынося все издевательства и снова наводя чистоту в доме. У нее не было ни семьи, так думал Диглар, ни паспорта, ни дома – ничего своего. Она вся была в его руках, в его власти – и это приводило его в безумный восторг.
Но однажды, когда Зайдот уже было пятнадцать, она вдруг заболела странной болезнью. Ее тошнило, она слабела и плохо себя чувствовала. Тут только Диглар заволновался, сообразив, что рискует остаться без такого чудесного ухода, какой ему все это время предоставляла Зайдот. Ему пришлось раскошелиться, чтобы привести на дом частнопрактикующего врача. Тот долго осматривал Зайдот, о чем-то вполголоса расспрашивал ее, после чего огорошил Диглара известием, что девушка ожидает ребенка. Что ж, подумал огорченный Диглар, пусть тогда хотя бы родит мне пацана. Что ж я за мужик такой, если у меня не будет сына? Однако это лишний рот, который теперь тоже придется кормить. Хорошенечко поразмышляв над этим, Диглар устроился на обувную фабрику, что была расположена на другом конце города. Здесь ему обещали хороший заработок и возможность получать обувь на себя бесплатно. Опустим тот факт, что с обувью его бессовестно надули, да и заработок оказался не так уж хорош, но Диглару показалось, что будет неразумно лишаться работы в столь непростое время. Он даже стал по возможности чаще покупать небольшие кусочки мяса и фрукты, чтобы его будущий сын родился крепким и здоровым. А еще Диглар надеялся, что Зайдот, наконец, улыбнется ему и поблагодарит. Но, к его неописуемому гневу, она лишь сдержанно кивала в знак благодарности, принимая его подношения. Так что Диглар быстро прекратил ее баловать, рассудив, что баба она крепкая, обойдется своими силами, нечего деньги в пустоту распылять.
Прошло время и Зайдот родила прекрасную крепенькую девочку, что совершенно выбило из колеи Диглара – в тот день он напился до беспамятства и ожесточился еще больше. Он возненавидел малышку Далуру, как ее назвала Зайдот, опять же, совершенно не посоветовавшись с ним. Диглара страшно выводило из себя, что Зайдот принимает какие-то решения, не интересуясь его мнением. Поэтому он стал еще чаще прикладывать к ней кулак, однако стараясь не калечить – ведь ей же нужно еще и по хозяйству работать. Так что Зайдот молча терпела его побои и, потирая синяки, принималась за привычный труд: приготовить еду, перемыть посуду, прибрать, подмести, постирать, ко всему этому еще добавились заботы о младенце. Зайдот стала бледной и какой-то сосредоточенно-ожесточенной в своих трудах, по-прежнему без ропота и возражений продолжая прислуживать Диглару. Ее отдушиной стала дочурка – Зайдот любила ее без памяти, каждую свободную минуту проводя с малышкой. Она, с изумлением, перебирала ее крохотные пальчики, почти неощутимо касалась ее нежных волосиков, целовала ручки и ножки. Диглар вдруг заметил, что за всем этим Зайдот перестала удостаивать его постель своим присутствием и не вынеся этого, за волосы оттащил ее от дочери и изнасиловал прямо тут же, у кроватки, сделанной из старого кресла. Зайдот привычно морщилась, но молчала. О чем она думала, Диглар понятия не имел и это его бесило больше всего.