Что она делает? Возможно, она думает, что Холи собирается её отравить? Подняв свёрток с едой, она отломила кусочек лепёшки и положила его в рот. Она прожевала его и опять протянула лепёшку девушке.
Жестом указала на неё, а потом на её рот и громко произнесла:
– Тебе нужна пища. Кушай! Кушай!
Она серьёзно посмотрела на Холи. Затем взяла хлеб, прикоснулась к собственному рту и покачала головой. Лепёшка вновь упала к её ногам. Она давала понять, что эта пища не для неё. Холи поразилась… Она всё поняла.
Она с ужасом уставилась на странную девушку. Пища – это не еда для неё, а вода – не питьё… Однако кровь Райны… она пила её.
Кровь – вот что было для неё и едой и питьём!.. И снова наступило долгое молчание.
Холи совсем испугалась. Её губы дрожали, глаза заблестели от слёз. Чужая всё ещё продолжала спокойно смотреть на неё, и она видела, как её клыки впились в нижнюю губу, а в глазах отразился свет луны. Она смотрела на горло Холи.
“Мы тут вообще одни… в любое мгновение она может напасть на меня, – думала Холи. – Она может напасть хоть сейчас. Она выглядит очень сильной… Только, мне кажется, она меня не тронет… Даже если будет умирать от голода. И она выглядит такой огорчённой, такой печальной… и такой голодной!”
Мысли Холи падали и уплывали куда-то вдаль, словно куски коры, брошенные в речку.
У неё сильно кружилась голова.
“…Она ранила Райну… однако не убила… Райна сидела и ела, как обычно, и затем спокойно уснула… Верховная Провидица сказала, что с ней будет всё нормально. Если она не убила её, то не убьёт и меня!”
Холи сглотнула. Она смотрела на странную девушку со сверкающими глазами животного.
Она явно не собирается делать ни одного движения в сторону Холи, хотя по её телу пробегала сильная дрожь и она не могла отвести взгляда от её шеи.
“Что же сделать, чтобы она не умерла от голода? Поблизости нет никакого другого племени… Ей по-любому придётся возвратиться обратно. И я была права: она не хочет пить кровь, только ей приходится. Может, кто-то наложил на неё заклятье и она умрёт, если не будет её пить. Никто, помимо меня, ей не поможет”.
Очень медленно, не спуская глаз с чужой, Холи подняла волосы и открыла шею. А потом слегка откинула голову назад, оголив горло. Глаза девушки зажглись пламенем голода, но тут же в них вспыхнуло что-то настолько жаркое, что оно поглотило голод.
Её глаза загорелись яростью и возмущением.
Теперь она неотрывно смотрела не на шею Холи, а прямо в её лицо. И, пристально уставившись в её глаза, отчаянно качала головой.
Холи прикоснулась к собственной шее, затем к собственному рту, а потом пару раз взмахнула рукой, указывая вдаль: