“Тереза!.. Амазонки моего племени её мучили. И бог знает, как долго это длилось… Как хорошо, что мне не пришлось увидеть, что случилось дальше. И разве это не меняет положения вещей?”
Холли всё-таки не знала, чем всё завершилось. И она не была уверена, что хочет это знать. Однако теперь обвинять Терезу за всё, что бы ни произошло впоследствии, было трудно. Она ощущала себя виноватой.
“Господи, что же я наговорила ей – это просто ужасно… Почему я всё это сказала? Я так разозлилась… и совсем вышла из себя. Меня охватила такая неприязнь, что захотелось “достать” её как можно сильнее. Я правда думала, что она может быть опасна, очень опасна. Я крикнула ей, чтобы она убралась навсегда. Но как же я могла? Ведь мы – родственные души, она моя супруга по духу!”
Холли ощущала внутри странную пустоту – словно дерево, выжженное молнией.
“Ты чувствуешь опустошённость, – смутным дуновением прошелестел ледяной голос внутри, – но ты сказала Паулине, что Тереза продолжала убивать тебя вновь и вновь. Разве это можно оправдать? Она вампирша, хищница, опасная по своей природе. Может быть, она сама ничего и не может с этим поделать, только это не значит, что ты снова должна погибнуть. Ты что, собираешься позволить ей убить себя и в этой жизни?”
Холли разрывалась между жалостью к Терезе и глубоким инстинктивным страхом перед опасностью. Видимо, ледяной голос внутри был голосом разума.
“Продолжай жить как прежде; можешь жалеть её сколько хочешь, – наставлял он Холли, – только держись подальше от неё”.
Она ощущала, что необходимо принять какое-то решение, хотя при мысли об этом её сердце цепенело. Холли оглядела спальню и посмотрела на часы, стоявшие около кровати…
“О господи… колледж!”
На часах уже четверть седьмого, и сегодня пятница. Колледж сейчас казался ей чем-то далёким, чем-то из прошлой жизни…
“Но это же не так! Ведь это моя жизнь, настоящая жизнь, единственная, которую можно считать реальной. Надо откинуть всю эту ерунду о перевоплощениях, вампиршах и Ночном Мире. Надо забыть о ней. Я прогнала её, и она ушла. А мне надо возвратиться к нормальной жизни”.
От этих мыслей Холли вдруг ощутила себя подтянутой и свежей, словно только что приняла холодный душ. Она правда приняла душ, надела брюки и простую футболку и уселась завтракать с папой, который то и дело кидал на неё внимательные взгляды, только не задал ни одного вопроса, пока завтрак не завершился.
А потом спросил:
– Вчера вечером, когда ты была у докторши Уинфилд, всё прошло хорошо?
Разве это было только вчера? Казалось, прошла уже неделя.