Соня дернулась, как от удара, и устремила свои темные глаза на Реми.
«Удивительно, они меняли цвет, как драгоценные камни в перепадах освещения… — не к месту залюбовался Реми. — Она, конечно, манерна и совершенно не в моем вкусе, но, надо признать, в ней есть своеобразный шарм…»
Максим тоже не мог оторвать взгляд от Сони. «Переигрывает, — думал он, сопротивляясь ее обаянию. — Домашний театр».
— Никто, — сказал Пьер.
— Не представляю, — Вадим пожал плечами.
— Папу все любили… — сказала тихо Соня и опустила глаза. На ее ресницах замерла одна-единственная слеза. Повисела и капнула на щеку. Пьер потянулся к своей жене и участливо вытер мокрое пятнышко.
Максиму это было неприятно. Когда он был в дурном расположении духа, то начинал видеть мир критическим режиссерским взглядом, и тогда женские чары, адресованные Максиму-мужчине, втуне падали на бесплодную почву восприятия Максима-режиссера. И вот теперь его не отпускало чувство, что он подрядился участвовать в мелодраме.
— Месье Дору никто не угрожал? Не было ли писем, звонков?
Вадим взглянул на Соню и Пьера. Соня ответила ему вопросительным взглядом, не понимая.
— Есть один человек… — сказал Вадим, глядя на Соню, — который угрожал…
— Вряд ли это стоит принимать в расчет, — вмешался Пьер, — это старая история, и потом, это человек спившийся, и он сам не знает, что говорит, когда напьется.
— Позвольте мне судить, принимать или нет в расчет старые истории, — осадил его Реми. — Пока я хочу ее услышать.
Некоторое время Вадим и Соня переглядывались, и наконец Соня кивнула, пожав плечами, что должно было, видимо, означать: ты начал, ты и рассказывай.
— Дело давно было. Больше десяти лет назад, — заговорил Вадим. — Приблудилась к Арно девочка шестнадцати лет — дочь его старого друга… Был у него друг, Ксавье, тоже актер, они вместе начинали, только у Ксавье особых талантов не обнаружилось и, соответственно, перспектив тоже. Арно сразу пошел в гору, а Ксавье так и остался в эпизодах. Неудачник, одним словом. А это, знаете, вроде амплуа в жизни — и все фатально развивается по законам жанра: раненое самолюбие, комплексы, безденежье. Семейная жизнь тоже не заладилась, начал пить. Арно-то не пил тогда… Но дружить они продолжали. Вот, и дочь Ксавье, Мадлен, ухитрилась влюбиться в Арно. Чем-то он, сам того не ведая, сумел покорить девочку — впрочем, с его обаянием это не трудно… И в один прекрасный день она заявилась к нему с чемоданом: я вас люблю, не прогоняйте!
Он тогда жил один, Соня уже успела замуж выскочить…
История, которую рассказывал Вадим, добавляла красок к портрету дяди, но сам по себе жанр Лолиты не интересовал Максима, лично он бы не стал делать фильм по такому сценарию. Куда больше его интересовала Соня, и он украдкой поглядывал на нее.