— Ни малейшей идеи.
— Квартира вашего отца — в его собственности?
— Да.
— Вам известно, у какого нотариуса оформлена купчая?
— Нет, к сожалению. Это случилось еще до моего рождения.
— Не страшно, я этим займусь. Очень бы хотелось найти кого-то, кто видел его после того, как он уехал со съемок. Да, это неплохая мысль — насчет нотариуса. Что еще могло оказаться столь важным, чтобы Арно пожертвовал своим визитом к Соне и даже своим вечером с Максимом?
— Зачем Арно мог понадобиться нотариус, если он уже написал завещание?
— спросил Пьер.
— Понимаете ли, Пьер, вы человек, как мне кажется, пунктуальный и обязательный и все делаете именно так и тогда, как и когда обещаете. Но представьте себе, что существует масса людей, которые заверяют вас, что дело сделано, тогда как они еще только собираются это дело сделать… Возможно, что Арно Дор относится именно к этой породе.
— Я думаю, вы правы! — с надеждой воскликнула Соня.
— Похоже, — рассудил Пьер. — Очень похоже на Арно. Сказать вам правду?
— Конечно! — быстро согласился Реми.
— Я думаю, Арно не хотел столик отдавать. Собирался, но не хотел. Это было против сердца, знаете ли, такие вещи чувствуются. Так что вполне вероятно, что он тянул до последней секунды. И когда Максим уже приехал, он все-таки помчался исполнять свой долг чести — отступать ему уже было некуда.
— Тем более.
— Ваша гипотеза насчет нотариуса, по-моему, очень удачна, — произнес уныло Вадим, — но только это никак не объясняет исчезновение Арно. Уже три дня, как его нет.
— Не объясняет, вы правы, но может дать нам какой-то след… Кроме того, я жду из полиции сообщений насчет машины. По поводу же таинственной незнакомки, посещавшей вашего отца, у меня есть кое-какие соображения, и я принял кое-какие меры…
Все как-то отошли от пережитого шока взаимных обвинений и оживились.
Пьер предложил пожаловать к столу, Реми долго отказывался; его дружно уговаривали и наконец уговорили.
За столом шла беседа о семейной истории Дориных, которую Реми рассказывали наперебой и в подробностях — все присутствующие знали ее наизусть и в деталях. Мишели вклинивались с разговорами о политике, о Горбачеве, о Ельцине, о демократии и свободе слова, о русской культурной традиции и русско-французских связях, и Максим с удивлением обнаружил немалую образованность супружеской пары в этих вопросах. Реми ненавязчиво задавал вопросы и быстро узнал, что Мишель-муж работает в крупной парижской газете, где и познакомился когда-то со своей женой, тоже журналисткой, которая впоследствии оставила работу из-за детей; что жена Жерара — и, соответственно, мать Этьена, — красавица-вьетнамка, сбежала много лет назад с богатым латиноамериканцом, оставив малолетнего сына своему мужу, у которого не было за душой ничего, кроме аристократического происхождения, унаследованного дома и его коллекции, в которую вкладывались последние средства; что Маргерит, богатая вдова, пыталась писать детективные романы, чтобы развеять скуку, но не очень афишировала свое хобби, не будучи уверена, что подобное занятие пристойно для настоящей «старой ветви» аристократического рода, и что у нее есть взрослый сын, который учится в Америке.