Бриок захрипел, ударил кулаком, затем ещё и ещё раз.
Фату завопил:
— Мечом, мечом, придурок!
— Молчать!
Бриок, похоже, услышал, упёрся ладонью одно руки в подбородок бородачу, другой принялся колоть его мечом. Но бородач, кажется, даже не почувствовал, что ему всадили в живот сталь. Жутко захохотал.
Неожиданно послышался хруст, с каким ломается в лесу ветка под ногой. Бриок обмяк, свалился, а бородач, не прекращая хохотать, принялся колотить его головой о камень. Во все стороны полетели брызги крови.
А ещё она поползла вверх по рукам бородача. И начала впитываться.
Замерев, бородач вбил руки в месиво головы Бриока. На наших глазах лужа крови под его телом стала исчезать. Как и раны на груди бородача.
Сердце в моей груди едва успело заполошно десяток раз ударить, а бородач поднял голову на нас и оскалился. Вскочил и тут же рухнул на камни, хрипя и корчась.
Раздался голос владетеля Суава:
— Первый мертвец. Слабак, который не сумел ничего сделать и показать. Ни ловкости, увернувшись от врага. Ни силы, оторвав его руки от себя. Ни умения, ударив в уязвимую точку. Непонятно, что он делал все эти четыре месяца в Кузне. Я даже рад, что он умер. Допустить такого до алтаря Хранителей стало бы оскорблением для них.
Строй молчал. Я тоже не находил слов, даже в мыслях. Да и глядел сейчас не на владетеля Суава, а на происходящее за его спиной. Корчащегося бородача утащили прочь, а вот Бриока всего лишь оттянули к стене, точно под светильник. Я никак не мог отвести взгляда от его расколотой головы. Вернее, от того, что от неё осталось. Но явственно видел и то, что за телом не оставалось кровавого следа. Кровавый жнец осушил Бриока, поглотив всю его кровь.
Точно так, как меня предупреждал Креод. Я так глубоко ушёл в свои мысли, что от раздавшегося крика вздрогнул, не сразу поняв, что услышал:
— Птенец Лиал, ко мне!
Строй молчал. Я ощущал на себе десятки взглядов.
Скривил губы в улыбке. Денудо ничего не боятся. Шагнул вперёд. Глебол сунул мне в руки меч. Его лезвие даже толком не протёрто от крови Бриока. Без разницы. От этого оно не стало менее острым.
Я обтёр рукоять рукавом, махнул перед собой мечом крест-накрест, привыкая к весу. Последние три месяца чем мы только не сражались друг с другом. Обычный солдатский меч — лучший выбор среди всего этого дерьма.
Из коридора уже тащили моего противника. Нового. Но его лицо всё так же было измазано кровью и всё так же его самого било и крючило. Невольно я поглядел ему за спину, в темноту, откуда он и появился. Темноту, которая никогда не была для меня такой непроницаемой завесой, какой она являлась для других.