– Жаль,– голос Олега эхом прошёл по подземелью,– жаль,– повторил он.
Когда мужчина вылез из канализации, настроение у него вконец испортилось – вид его одежды оставлял желать лучшего. Но на душе Олега было так паршиво, что он решил – без стакана не обойтись, и наплевал на свой внешний вид.
Бар «У Джона» открывался в 6:00 утра. Хозяин бара, который чаще всего сам стоял за стойкой, звали Евгений, но друзья его называли просто Джон, несмотря на 42-летний возраст Захарова Евгения Михайловича.
В столь ранний час посетителей почти не было. Олег был завсегдатаем этого заведения, его знали и уважали за бывший боксёрские заслуги. Около пяти минут мужчина, не осознавая ещё, что он избранный, ждал бармена.
Наконец Джон встал за стойкой и был готов обслужить посетителя. Хозяин бара узнал Олега и улыбнулся, но его глаза были серьезными и даже сердитыми.
– Привет, Джон,– Олег относился к той группе посетителей, которые могла называть Евгения Михайловича Джоном.
– Здравствуй, Олежка,– сухо ответил бармен,– тебе как обычно?
– Да,– подтвердил Олег.
Когда Захаров положил квадратный листочек на стойку и поставил на него гранёный стакан водки, он хмуро посмотрел на Семёнова:
– По-моему, Олег, тебе не стоит столько пить. Сначала посетители думали, что у тебя какие-то проблемы, у кого не бывает, но ты хлещешь водку уже почти три месяца. Мои клиенты теперь полагают, что ты просто алкаш, и возмущаются, что рядом с ними сидят «пьяницы всякие» – это их слова. Да и я вижу, что ты потихоньку спиваешься. Что с тобой, Олег? посмотри на себя в зеркало: небрит, немыт, волосы уже седые одежда, ты стал похож на бомжа! Ведь молодости ты был отличным боксёром, в недавнем прошлом – прекрасным автомехаником. А теперь… Да что говорить, тебе уже 34, а ещё не женат. Так ты совсем скатишься…
Олег слушал этот монолог вполуха, так как всё ещё пытался понять, что с ним происходит. Пить он начал, когда начались кошмарные сны. Теперь он знал, что это реальность, с которой не мог и не хотел мириться. Евгений говорил правду, но голова Олега была занята совсем другим.
– Не надо, Михалыч, я ж не один такой…
– Да я уже 42 года Михайлович,– Захаров сильно стукнула ладонью по стойке и зычно выматерился,– все, выпивки ты больше у меня не получишь! Когда захочешь поговорить, только скажи…
Олег горько усмехнулся. «Да если бы я тебе всё рассказал,– подумал он,– ты бы решил, что у меня галлюцинации, белая горячка, что я свихнулся, и послал бы к психотерапевту, а тот в лучшем случае вынес бы диагноз «параноидальный синдром», а в худшем – шизофрения, и в любом случае я бы доживал свои дни в психушке».