– В последнее время они отдалились друг от друга, хотя по-прежнему считаются друзьями. Рицимер слишком циничен. Для него важнее собственные амбиции и контроль за будущим императором во всём. Майориан более прост и честен, он хочет видеть на престоле такого же патриота, способного возродить Империю. – она помолчала, потом продолжила. – Вы всё равно не сможете охватить все сферы государственной деятельности, а Майориан мог бы возглавить армию – ему можно полностью доверять.
Мы перебрали ещё нескольких известных Лицинии сенаторов, и пришли к выводу, что опасаться больше некого. Затем я попросил её написать письмо Майориану с просьбой содействовать мне – хотелось пригласить его к себе в ближайшее время.
* * *
– Почему ты так упорно отказываешься стать императором? – в сильном раздражении Рицимер отшвырнул серебряную чашу с вином, которая покатилась по мраморному полу, жалобно дребезжа.
– Я говорил тебе сотню раз, – пожал плечами его собеседник, Флавий Майориан, мужчина лет сорока, высокий, с породистым, немного усталым лицом, окаймлённым ухоженной курчавой бородкой, – я солдат, воин, а не политик. У меня неплохо получается командовать войсками на поле боя, но не выйдет разбираться в ваших хитросплетениях и словоблудиях!
– Но ведь ты будешь не один, – вкрадчиво сказал собеседник, – я всегда буду рядом, помогу, поддержу, объясню.
– Вот спасибо! Замечательная перспектива! Император Майориан принимает важное государственное решение и вертит головой: а где же мой верный Рицимер, чтобы подсказать, что говорить!
– Ну что ты, дружище, зачем этот пессимизм? У тебя будет куча советников, чиновников, порученцев. Ни один император не сможет самостоятельно справиться с таким громоздким механизмом, как Римская Империя, пусть даже это только Западная её часть.
– О, что я слышу! – воскликнул Майориан. – Ты поручишь эти дела каким-то советникам! Ты, который даже садовнику не доверяешь самостоятельно подстричь кусты в своём парке, или разбавить вино слуге.
– Да, я мало кому доверяю, ты прав. Но тебе я могу доверить почти всё…
– Вот именно, почти. Но тут ты прав, я не смогу самостоятельно решать политические моменты, здесь я даже сам себе не доверяю! И во́т что, объясни мне, пожалуйста, почему ты так настроен против Алексия?
– А почему я должен быть за него? – Рицимер так и кипел возмущением. – Выскочка неведомого рода, греческий купчишка, интриган, скользкий, как угорь!
– Он что, из Греции?
– Не знаю. Но ещё на Сардинии он назывался Алексиос. А теперь стал Алексием Децием, да ещё и Либератором, как именуют его приближённые подхалимы.