Наутро Питер Мариц разузнал у встречных буров, где сейчас находится его община, и, сев на Скакуна, пустился, не теряя времени, в путь.
От его внимательного взора не ускользнуло необычайное оживление, наблюдавшееся по всем дорогам. То и дело встречались фургоны и кибитки буров, набитые всяким скарбом, запряженные быками, многочисленные всадники в широкополых шляпах, женщины, дети. Это буры в одиночку и целыми селениями перебирались в глубь страны из пограничных областей, опасаясь вторжения зулусов. Но еще больше передвигалось по дорогам всякого рода английских войск. Подымая густую пыль, проходили эскадроны легкой кавалерии, вооруженной саблями и карабинами; большими массами двигались пехотинцы в красных мундирах и белых касках, с ружьями на плече. Еще издали давая знать о себе, громыхала артиллерия: орудие за орудием на тяжелых лафетах, влекомых шестеркой лошадей, тянулись в сопровождении артиллерийской прислуги и офицеров в расшитых золотом мундирах. За орудиями следовали повозки с черными зарядными ящиками. Шествие замыкал бесконечный обоз из нескольких сот тяжелых повозок, запряженных пятью-шестью парами волов и нагруженных ящиками, тюками, бочонками…
Питер Мариц невольно сравнивал это войско с армией Сетевайо, и эти воины с бесчисленным обозом и прислугой казались ему какой-то неповоротливой машиной. Все здесь было тяжело, громоздко по сравнению с подвижными, стройными, высокими зулусскими воинами, точно стальные птицы проносившимися на маневрах по диким степям своей страны. Корзина кафрской ржи на плече обнаженного подвижного носильщика, в течение нескольких дней питавшая зулусского воина, соответствовала чуть ли не целой повозке в бесконечном обозе англичан. А все эти бочки с питьем заменялись там водой из встречаемых по пути рек и ручьев.
И тем не менее вид этой громоздкой армии, особенно же дула орудий, заставил сжаться тяжелым предчувствием сердце молодого бура. «Бедняги зулусы! — размышлял он про себя. — Трудные времена для вас настают! А потом и наш черед придет», вспомнил он предсказание Октава.
Тяжелое впечатление производили на Питера Марица пестрые группы золотоискателей, во множестве направлявшиеся на север. Кого-кого здесь только не было! Англичане, немцы, французы, испанцы, итальянцы, голландцы. Все по-разному одетые, на разных языках говорящие, они все же имели в себе нечто общее, что их объединяло: какую-то грубую, неприкрытую алчность.
Торопясь поскорее найти своих и затем приступить к выполнению дела, возложенного на него Жубером, Питер Мариц на пятый день пути приближался к стоянке родной общины. Какой радостью забилось его сердце, когда он увидел наконец знакомое пасущееся стадо быков и лошадей! Скакун, по-видимому, тоже признал их, выражая свое приветствие громким ржанием. Он несся вперед, как птица, без всяких понуканий всадника. Еще минута — и юноша увидел знакомые лица буров, обедавших под тенью громадного дерева. Среди них находились и баас фан-дер-Гоот и дядя Клаас Бурман…