– Как же так… – Додж упал на колени, – впервые за столько лет жрица мертва. Это… невозможно.
– Ее убили, – кратко сказал Двэйн, – посмотри внимательнее на ее тело. Да, оно в ушибах, раздавлено камнями, но приглядись получше.
– Не понимаю.
– Смотри. В животе три сквозные раны, не думаю, что валуны могли бы оставить такое. На правой руке ожог, а горло явно пострадало от смертельного заклятия.
– Убили? Но кто?.. – в растерянности простонал ящер и вдруг заметил на руке убитой надпись: «Гляди! Тут что-то написано».
На изящном запястье были выжжены слова: «Он идет ко Второй, помоги Второй!».
– О какой Второй идет речь? И давай завязывай, скоро тут будет весь город, и желательно, чтобы нас здесь уже не было.
– Вторая Верховная жрица – высшая из всех жриц. Ее обитель не в городе. Верховная жрица живет в самой чаще леса Мусшт. И на его территорию никого не пускают. Но кто идет…
– Наверно, тот, кто убил эту. Пошли отсюда побыстрее.
– Нет! Мы должны помочь Второй!
– Додж, наш уговор был довольно прост. Нас не должны волновать эти смерти.
– Думай что хочешь, Двэйн, но я, – он снова раскрыл свои крылья, – лечу к жрице. Ты тоже можешь последовать за мной и сделать в своей жизни хоть что-то хорошее.
Раптис взмахнул крыльями, и ночное небо вскоре поглотило его силуэт. В душе Двэйна боролись два противоречивых чувства. Он искренне хотел помочь другу, но внутренний голос гаденько посоветовал вампиру не вмешиваться в чужие проблемы и не наживать себе лишних неприятностей. Двэйн не испытывал жалости к жрице и остальным хасиисам, погибшим под завалами, но дружба, связывающая его и этого ненормального ящера, перевесила все здравые размышления и заставила его последовать за другом.
Теплые лучи солнца коснулись изнуренного тела Двэйна. Он давно нагнал ящера, и они продолжали лететь крыло в крыло. Под вампирами простирался древний лес. Эвкалипты сменялись гигантскими хвощами и секвойями, росшими по берегам небольшой реки. Проснувшиеся насекомые мерцающим облаком вились над сгустившимся туманом, лягушки уже выползли из своих нор и беспечно грелись на солнышке. Жизнь начала пробуждаться от холодной ночи.
Все это время Двэйн не верил, что кто-нибудь еще остался в живых, но решимость Доджа невозможно было сломить ничем. Он летел все дальше и дальше, быстрее и быстрее, живя призрачной надеждой помочь той, которую никогда не знал и не видел.
Двэйн мысленно подготавливал себя к тому, что на подлете к храму они не услышат ни единого стука сердца. Но все изменилось, когда друзья опустились на площадку перед величественным строением.