И не только я.
— Это как? — пробубнило тело губами в пол, вяло шевеля при этом конечностями, — Алифтер? Фо мной фто-то фделали.
При этом я отчетливо слышал каждое слово в своей голове.
— Эйлакс? — удивился я.
— Ага, — тело заворочалось активнее, — Я и фам и фут. Фтранно…
— Пусть твой лентяй и работает, — отряхнул полупрозрачные руки Меритт, — Он отлично тебя знает, сможет спародировать. Заодно будешь моментально узнавать любые новости и самостоятельно принимать решения.
— Ненавижу магию, — выдохнул я, глядя, как мой двойник себя с недоверием и восторгом ощупывает.
— Правильно делаешь, — сумрачно ухмыльнулся архимаг.
Я, с точки зрения обывателя, омерзительно богатый и преступно молодой ублюдок, упивающийся собственной безнаказанностью. Всё это запросто можно умножить на пять, если дать этому обывателю знать обо всех моих привилегиях и свободах. Но, это будет неверным выводом, так я, как лорд, состою в разных системах. На меня работают сотни людей, получающих заработную плату, работают капиталы, отдавая должное налогами в экономику стран, крестьяне хабитатов, получая от меня деньги, имеют возможность приобрести необходимые им товары. Это — система, в которую включены все, кроме преступников и волшебников. Колдуну не нужно ничего, кроме свечи, книги и корки хлеба в день, чтобы когда-нибудь сделать нечто нехорошее. Деструктивное. Масштабное. Вырвать своей силой из чужой системы сочащийся кровью кусок, разрушая судьбы многих.
Шебадд Меритт за десять минут из костей, грязи и пары обезьян создал моего двойника. Сомневаюсь, что у него ушло бы намного больше времени на сотворение полноценного гомункула… Конечно, с ним, Узурпатором Эфира, мало кто сравнится, но разве нужно много мозгов, чтобы что-то сломать? Я прекрасно помнил нищенку-японку, что с помощью подчиненных миазменных крыс едва не устроило побоище, которое бы встало Японии очень дорого. Целое здание, полное преподавателей, профессоров, магистров наук.
Магия — зло для цивилизации.
Затем наступило время объяснений. Пока Эйлакс, бурча и жалуясь на собственную голозадость, учился передвигаться в совершенно непривычном для него теле, Шебадд Меритт поведал мне о том, чем вызван интерес продолжающих молчать братьев-богов к моему сыну. Объяснение вышло неуверенным и сумбурным даже из уст архимага — всё сводилось к натуре бывших китайских демонов, жаждавших в свое время независимости. Богов творят люди, порождая своими желаниями, надеждами, желанием лучшей доли для себя и своего народа, от чего между смертными и небожителями всегда есть связь. С точки Меритта, «боги» были никем иным, как жалкими паразитами, жрущими дармовую энергию, излучаемую обманывающими себя людьми. Отожравшись, они получали возможность воздействовать на материальный мир, что и делали, чтобы получить больше энергии от верящих в них людей. Такое поведение было палкой о двух концах, так как ментальные образы, отсылаемые вместе с молитвами, оказывали формирующее влияние на образ «богов», включая склад их характера.