Воровато оглянувшись на приоткрытую дверь, трясущимися от нетерпения руками я принялась разворачивать золотистые обёртки и, запихнув в рот сразу две вкусняшки, зажмурилась от наслаждения.
— Так, так, теперь я знаю, почему Веронику сложно застать на рабочем месте, — неожиданно раздался над ухом низкий голос генерального.
Я чуть не подпрыгнула на месте и развернулась в его сторону. Столкнувшись с насмешливым взглядом ярко‑синих глаз, замерла. Что тут скажешь? Застукали на месте преступления.
Видя моё испуганное лицо, начальник поднял бровь:
— Шучу, конечно.
Трусливо проглотив недожеванные конфеты, я виновато развела руками.
— Но в каждой шутке есть доля правды, Леонид Борисович. Вы правы, шоколад — это моя слабость и спасение от стресса.
— И кто же тебя довёл до стресса?
— Не хотелось бы жаловаться, просто не люблю, когда нарушают моё жизненное пространство… — При этих словах мужчина отступил назад, а я замахала руками. — Я не о вас, Леонид Борисович!
Хотя его близость и правда действовала на меня странным образом: начинала кружиться голова. Скорее всего, виноват был запах парфюма. Волнующий, терпкий, с нотками табака и кожи…
— Так о ком же? — поинтересовался босс, пристально глядя на меня.
Что ж, раз ему так хочется знать…
— Просто хотела сказать, что приёмную я могла бы и сама украсить не хуже некоторых.
— Ну, если Нонна решила помочь, что здесь ужасного? — Леонид перевёл взгляд на коробочку «ESFERO». — Так это месть? — хмыкнул он, улыбнувшись.
Я решила быть честной до конца:
— В таком состоянии могу запросто съесть целый мешок!
Леонид легонько присвистнул:
— Ну, тогда радуйся. Скоро будет зарплата, купишь себе свой мешок. Кстати, наши девочки тоже презент новогодний готовят, — он поднял взгляд на моё лицо. Его синие глаза притягивали, как магнит. — Чисто из любопытства, что любишь больше: чернослив, вишню или зефир в шоколаде? Моему сынишке вот нравятся «Особые» Крупской.
О-о-о… душа моя вознеслась в небеса. Я не разбиралась в балете, в биржевых сводках, в породах лошадей и классической английской литературе… Но вот о сладком я знала все! Особенно о том, сколько и чего могу съесть.
Окончательно обнаглев, я пошла ва-банк:
— Они, конечно, ничего, но самые вкусные конфеты — питерские, которые на фабрике «Счастье» производят! Пробовали когда-нибудь?..
Босс, видимо, несколько опешил. То ли от моего напора, то ли от сатанинского блеска в моих глазах. Потому что даже сделал шаг назад и покачал головой.
А я вошла в раж. Конфеты! Конфе-е-еты… От сладостного звучания этого слова мозги мои отключились, руки затряслись, щеки забурели, и лицо прибрело то выражение, которым славятся самые фанатичные последователи сект, отразив нечто среднее между божественным преклонением монашки-аскетки и алчностью голодного волка.