Видя мою нерешительность, король плавно приблизился, а после опустился передо мной на корточки, осторожно взяв в свои руки мою ладонь. Прикосновение было теплым, надежным и мягким, но у меня вновь возникла ассоциация, что сейчас на моем запястье сомкнулись зубцы капкана, и я вздрогнула.
— Я все испортил, верно? — тихо спросил он, с какой-то странной задумчивостью перебирая мои пальцы, а после поднял лицо, чтобы заглянуть в мои глаза. И расстояние между нами мне показалось слишком ничтожным. — Вчера я повел себя недостойно: обидел и испугал тебя, Виктория. Прости.
— В этом нет только вашей вины, су…
— «Костас». Пожалуйста, скажи мое имя, — попросил он с такой мольбой, что меня бросило в жар.
— Костас, — выдохнула я тихо. — Мы оба виноваты. Это была ошибка, сиюминутная слабость, — заверяла я с тревожным чувством, что не понимаю, кого сейчас убеждаю, но сдаваться не хотела. Мысль оказаться в постели с королем внезапно стала пугать сильнее. И трудно понять, что именно способствовало этому страху: то, что я узнала, как это может быть с Костасом… или?.. — И я буду рада, если мы сможем переступить через это и попытаемся стать добрыми приятелями, — с готовностью кивнула я, почти с паникой наблюдая, что больше моих слов мужчину сейчас волнует моя безвольная ладошка в его руках. — Костас! — позвала я, моментально получая отклик. Король вновь посмотрел на меня внимательно, даже пристально, я же отчаянно сохраняла спокойствие и размеренный тон: — Давайте вернемся к этой теме позже? Уже поздно, — слегка улыбнулась я, забирая свою ладонь из цепких пальцев. — Наверняка Ванесса уже ищет вас. Да и мне следует отдохнуть и подготовиться к встрече гостей перед балом.
Под молчаливым взглядом короля я поднялась, стараясь сильно не опираться на пострадавшую ногу, но он последовал за мной, поднимаясь во весь свой рост, и я обнаружила, что стоя мы находимся непозволительно близко. Настолько, что почти касались одежды друг друга. Не к месту напали воспоминания о том, какими требовательными и напористыми были его поцелуи. Как не спрашивал, а брал то, что считал своим, не оставляя даже намека на возможность отказа. Он вел себя, как завоеватель, кем на самом деле и являлся. И перед этим тоже трудно устоять, как и перед безупречной мужественной внешностью, не смотря на утонченные черты аристократического лица.
Но я ловила себя на мысли, что могла бы купиться на это. Еще вчера могла бы… Но не после происшествия наедине с Яном. Теперь же воспоминания о первом опыте в близости с мужчиной не вызывали столь жгучих эмоций, какие должны были бы вызывать. Которых, безусловно, были достойны.