От осознания того, что сил бороться уже нет, волнами накатывала паника и боль от своей слабости. Я снова лишь жертва, добыча…
С этой мыслью поднялась новая порция гнева и негодования. С этой мыслью, я ощутила, как напрягается все мое тело, а в груди, становится нестерпимо больно. Так, что слезы все же выступили в уголках глаз. Что-то треснуло во мне и посыпалось осколками, отдаваясь в ушах звоном разбитого стекла и образовавшейся пустотой потери, чего-то важного.
И с этой болью я почувствовала прилив сил, которые подогревали мой гнев. Мне надоело быть слабой. Мне надоело быть добычей. Мне осточертело прогибаться под более сильных…
С меня достаточно!
Выгоревшая спичка только что развеялась в прах, без возможности восстановиться. С затихающей болью и скорбью о потерянном, поднялась злость и уверенность в своих силах. От волны ненависти, я вздрогнула, заставив мужчину на мгновение отстраниться и посмотреть в мои глаза, пока с его губ срывалось тяжелое учащенное дыхание.
Он смотрел в мое спокойное лицо с тревогой и непониманием от того, что я больше не сопротивляюсь. Гулко сглотнув, мужчина решил, что прошел первую стадию и решил закрепить успех. Я больше не сопротивлялась, но и не позволяла целовать себя, покорно принимая новые правила.
Вместо этого, скрывая злую, жестокую улыбку, я ответила, заставив вздрогнуть уже самого короля. Я целовала жестко, напористо и уверенно, вынуждая мужчину изумленно отступить. Но я не позволила. Уверенно положив руку на его шею, я притянула лицо короля к себе и углубила поцелуй, а после победно улыбнулась, когда услышала стон, срывающийся с губ короля.
Прикусив нижнюю губу Костаса, я толкнула его в грудь, а после заставила отступать в направлении кресла, вынудив его опуститься в него. Не долго думая, под неверящим, полным похоти взглядом короля, я призывно улыбнулась, подтянула подол платья руками, обнажая ноги в белоснежных чулках, а после соблазнительно выгибаясь, оседлала мускулистые бедра мужчины, ощущая, как на моей талии смыкаются его руки, а между моих ног все сильнее твердеет доказательство его возбуждения, но я даже не обратила на это внимание.
Нависая над мужчиной, я жестко обхватила его подбородок, задирая голову Костаса вверх, что мне с готовностью позволили, а после вновь обрушилась на него в жестоком, порочном поцелуе, кусая податливые губы. Несколько раз король пытался перехватить инициативу, за что я его наказывала болезненными укусами губ, или впиваясь в его грудь и шею ногтями, оставляя следы.
Ощущая, как тяжело вздымается мужская крепкая грудь под моими ладонями, я отстранилась, оценивая результат, и всмотрелась в опьяненный взгляд супруга, который, жадно скользил по моему лицу, шее и груди, которую я услужливо подставила, для лучшего осмотра. Под его взглядом я облизнулась, вызывая новый мученический стон Костаса, а после вильнула бедрами, ощущая под собой впечатляющее доказательство его желания. То, как он пульсировал, я ощущала даже через одежду. Мужчина выгнулся, сквозь зубы цедя ругательства, и впился пальцами в мои бедра, требуя повторения, но я повторила фокус, вновь поцарапав его грудь, на которой уже успела порвать рубашку.