— Даже не знаю, смеяться мне или плакать от иронии ситуации, — покачал он головой, а после посмотрел мне в глаза с кривой улыбкой сожаления.
— О чем ты? — насторожилась я.
— О том, что, кажется, переиграл сам себя, дрянь ты моя ненаглядная, — засмеялся он несколько зловеще, на мгновение принимая свои звериные, нечеловеческие черты лица, что проскользнули под кожей. — Я тоже обманул тебя, Тори. Я знал об условии Себастьяна. Я знал, что ты выведываешь из меня информацию нарочно, и снабдил неверной версией происходящего, ведь прекрасно понимал, чью сторону, в конечном итоге, ты выберешь. Твое появление с докладом у Себастьяна было ожидаемо мной. Чего я не ожидал — что ты невольно меня переиграешь, руководствуясь своими собственными, неожиданными для меня мыслями.
— Что? — переспросила я, решив, что мне лишь почудилось, и посмотрела в бесстрастное лицо широко раскрытыми глазами, надеясь найти в нем ответы на роящаяся в моей голове мысли.
— Я был там, Тори, и слышал каждое ваше с Улссоном слово, — подтвердил он мои мысли, а после демонстративно поднял в руку пузырек ароматизированной соли и исчез, заставив пузырек из темного стекла повиснуть в воздухе. Ян дал мне несколько секунд прочувствовать момент и с пакостной улыбкой материализовался вновь, небрежно отбросив пузырек в сторону. — Я не могу ослушаться прямого приказа, но могу найти в словах хозяина лазейки. Себастьян сказал мне скрыться с глаз, а не уйти и не подслушивать, — растянул он губы в издевательской улыбке, пока я судорожно представляла, сколько и в каких количествах он мог наблюдать за мной в таком состоянии. — Когда не остается другого выхода, волей неволей приходится выкручиваться. Тебе ли не знать? В моем случае, это пользоваться недосказанностью приказов, — скромно потупился он, предлагая мне восхищаться его гением.
— Так… — произнесла я и запнулась на полуслове. Вновь посмотрев в лицо коварного и предусмотрительного существа, пришлось прочистить горло, чтобы продолжить. — То есть, все это время ты все знал. И молчал. Даже тогда, когда я выведывала твои планы, ты все знал. — Подвела я итог, судорожно сглотнув.
— Мне было любопытно посмотреть, что ты предпримешь, — не стал он отрицать. — Согласишься на условия Улссона или нет. Затем не отказал себе в удовольствии наслаждаться всеми плодами моего обучения. Другая бы на твоем месте поступила, как предложил Паук и перешла к пошлому соблазнению, но ты… ты не разочаровала, — хитро прищурил он в озорном одобрении и покачал пальцем с тихим смешком. — Когда ты сделала упор не на соблазнении, а на общей ненависти, я готов был аплодировать стоя, но сдержался. Провоцировала ты виртуозно, нагнетала, напоминала о моем незавидном положении, делая акценты на самых унизительных моментах. Просто потрясающе! — кажется, совершенно искренне радовался Ян, но я видела напряжение в его взгляде и скрытую угрозу в жестах. Этому тоже обучил меня он — замечать суть в деталях. — Я горжусь тобой, Тори. Я вырастил потрясающую дрянь, что не может не радовать. Как и то, что ты, наконец, переступила через свои страхи и глупые принципы и доказала мне это вчера, — выразительно выгнул он бровь, заставив меня покраснеть и ощутить жар лишь от одного воспоминания о нашем поцелуе, который он воспринял лишь изящной манипуляцией. Но больший укол я ощутила от того, что он принял это за продуманное коварство. Вероятно, это к лучшему… Наверняка это к лучшему! Пусть думает, что я повысила свои навыки в соблазнении, чем то, что сама поддалась порыву. Необъяснимому и, определенно, неправильному. Совершенно неуместному.