Время будто замирает. Мы по обе стороны порога. Она — внутри, я — снаружи. Извечное противостояние жен одного мужчины. Борьба, в которую я не собираюсь вступать. Но взгляда не отвожу, больше никогда не покажу своей слабости перед чужаками. Она опускает глаза первой, а затем выдавливает из себя улыбку.
— Добро пожаловать в мой дом, Ясмина! — кидает опасливый взгляд на Тагира, отступает на шаг, словно давая мне допуск в жилище.
И мне не остается ничего другого, как сделать этот шаг. В пропасть.
Тагир захлопывает за мной дверь, и мы остаемся стоять в гостиной втроем. Я, Ясмина и… Наш муж. Юсупов. Он стоит между нами, но смотрит при этом на свою жену.
Мне не виден его взгляд, но по тому, как бывшая подруга сглатывает, несложно догадаться, какая эмоция читается на мужском высеченном временем лице.
— Неделю поживете здесь, а после я куплю тебе другой дом, Ясмина, — говорит спустя несколько минут тишины Тагир.
Перевожу на него свой взгляд, замечая и складки на лбу, и недовольство в глубине глаз.
— К чему такие траты из семейного бюджета? — тут же вскидывает голову Наиля, смотря на меня. — Пусть наш дом станет и твоим, дорогая Ясмина, — бегло говорит она, словно боится, что будет иначе.
Ее слова вызывают оторопь, я даже замираю, ведь ожидала совсем другого приема. Агрессии, драки, слов ненависти и даже проклятий с ее стороны.
Нет, она запомнилась мне совершенно другой — милой девушкой, стеснительность и скромность которой шли впереди нее за две мили. Вот только время не щадит даже самых праведных. Особенно если овцы попадают в логово волка.
Смотрю на Наилю и не узнаю ту девчонку, которая часто приходила в гости, ела со мной приготовленную с любовью выпечку моей мамы, каталась в детстве на спине брата Аслана. Нет. Передо мной сейчас стоит львица, пусть и в платке, покрывающем голову, как и положено у женщин нашей религии.
Речи ее милы и льстивы, но выражение глаз, специфические морщинки вокруг носа не могут обмануть мое чутье. Женщина, стоящая напротив меня, не рада моему присутствию.
— Я вполне способен обеспечить каждую из своих жен отдельным жильем, — цедит сквозь зубы Тагир, осаждая первую жену.
Мне так и хочется съязвить: “Раз способен, чего же позоришься, приводя меня в чужое жилище?” Но в последний момент прикусываю язык, чувствуя внутри железный привкус. Обет молчания. Помни о нем, Ясмина. Никогда не говори с теми, в ком течет кровь Юсуповых.
— Как скажешь, любимый, — тут же улыбается Наиля, за секунду превращаясь из ядовитой змеи в добрую и ласковую кошечку.
Даже кажется, будто она летит по земле, приближаясь и приникая к груди мужа. Ее ладошка оглаживает плечо, смахивая невидимые пылинки, а лицо поднимается и тянется к нему. Даже в глазах неприкрытая надежда, что он хотя бы коснется ее губ. Но мужчина неумолим и непреклонен.