Тяжело вздыхаю. Молча взираю на Баженову. Решаюсь:
– А почему вы отказались от мальчика спустя год после усыновления?
– Узнала, что жду ребенка… своего, – её небесно-голубые глаза засветились счастьем.
– А что это меняло? – сухо спрашиваю я.
– Я так и не смогла полюбить чужого ребёнка… – смотрит на меня открытыми честными глазами.
Стерва!
Самовлюблённая законченная эгоистка! Разве можно таким давать детей?
Виталина
Плюхаюсь в машину и со злости бью по рулю. В окнах элитного дома появляются испуганные лица владельцев машин на парковке.
Ага! Решили угоняют их дорогущее авто!
Хмыкаю. И давлю на газ.
Выплеснула накопившуюся злость за несправедливость, с которой обошлась судьба с Ванюшей. Конечно, частично.
Трогаюсь с места.
Пусть от меня ушла мама, когда я тоже была совсем крохой.
Но у меня был папа! Который души во мне не чает.
А Ванька при живых родителях оказался сиротой!
К тому же, ещё и злая шутка судьбы… Красовский.
Бред полный. Может, что – то напутали?.. Однофамильцы?
Ваня начал мне доверять, я очень этим дорожу. Но не думаю же я, что он что-то знает про своё происхождение…
Его же младенцем совсем оставили.
Вот уроды!
Сердце больно сжимается. Хочется сделать что-то очень душевное для Вани.
В голову ничего не приходит.
Я росла одна избалованная, даже не представляю, как во мне вообще просыпаются какие-то природные инстинкты…
Ведь моя… дорогая мама не соизволила НИЧЕГО в меня вложить.
Как-то так.
Не умею я с детьми. Не знаю, что ему нравится, что он любит.
Не придумала ничего лучше, как заехать в гипермаркет и затариться одеждой, конструкторами, планшетом…
Что там есть ещё?
Приезжаю домой с огромными пакетами в руках.
– Вань, иди разбирай! – целую его в щёку и сжимаю в объятьях.
– Это кому? – смущённо спрашивает, поднимая на меня глаза.
– Тебе! Кому еще? – смеюсь, треплю его по макушке.
– Всё мне? – глаза у мальца с блюдца.
Меня прошивает словно током.
Глаза… серые глубокие. Смотрят на меня совсем как…
Чёрт!
Один в один!
Ну, нет! Это просто нереально.
Глупое совпадение.
Ладно, ещё фамилия, куда не шло. Мало ли однофамильцев.
Но ребенок… сын.
У этого МАЙОРА?
Заносчивого вредного невыносимого. Любящего только себя. Думающего только о работе. В конце концов, законченного упёртого холостяка.
Женоненавистника!
Ну, нет. Откуда?
Ущипни себя, Вита! Что я и делаю.
Туман наваждения рассеивается. И взгляд Ваньки становится нормальным обычным взглядом довольного счастливого ребёнка.
Взираю на то, как улыбающийся малец тащит пакеты прямо по полу в комнату.
Прохожу в ванную мою руки, потом на кухню.
– Игорь… звонил. Спрашивал, звонила ли ты. Скоро ли вернешься из командировки? Волнуется отец. Нехорошо выходит. Обманываем его обе… – поджимает губы и привычно сжимает руки в замок.