Наверное, узнай он прямо сейчас, простил бы ей даже, расплатись она за всё с пятнистым своим телом.
В переписке через амулет интимную близость с человеком Асем, кстати, грубо отрицала.
Спасибо тебе, Всевышний. Чудеса ещё возможны.
* * *
В подвале банка не было ни окон, ни иных технологических отверстий, даже в виде вентиляции. И как они тут сидят целыми днями?
Спёртый воздух был невыносим, но он терпел. Теперь было ради чего.
Старик сразу сообразил: посланием лично ему является сама эта работа.
В качестве ответного жеста в самые заурядные метки на деньгах он вложился втрое больше, чем следовало бы: свои поймут.
Если невозможно общаться содержанием сообщения, значит, нужно подать знак количеством силы. Что-то одно из двух, увы.
Если кто-то заказал у банка, как ни в чём не бывало, чеканку дирхама Степи, значит — …
А вот это уже было страшно.
Не потому страшно, что что-то плохое, а наоборот. Пытка надеждой — самая страшная.
Если кто-то заново чеканит дирхам Степи, да ещё во Всеобщем банке — значит, малодушные мысли о гибели всех орков преждевременны.
Старому шаману не нужно было объяснять роль символов в жизни народа. Если кто-то поддерживает эмиссию такой родной монеты, это говорит весьма о многом.
В отличие от многих разумных, предпочитающих вещи конкретные (например, как эти двое смешных дроу, которые битых три часа его уговаривали работать дальше), он всегда с удовольствием мыслил абстрактными символами.
А дирхам Степи — это ого-го какой символ. И если кто-то (неважно, правдами или неправдами) принудил для чеканки именно этих денег в качестве эмитента Всеобщий банк — значит, забастовка шамана прямо сегодня оканчивается.
Чужим родная монета без надобности, понятно даже годовалому жеребенку. Для своих же сигналом о том, что хотя бы один шаман жив, будет являться эта самая метка.
На которой так настаивают банкиры и которую он уже не рассчитывал когда-либо воспроизвести своими руками.
— Я согласен, — спокойно ответил орк внезапно подобревшим тюремщикам утром в ответ на повторное предложение. — Только мне будет нужна хорошая кормёжка: пока голодал у вас, все силы ушли. Для вашей работы их нужно много.
— Вообще не проблема, — торопливо отмахнулся эльф, словно от назойливой мухи. — Читать умеешь?!
— Да.
— Тебе принесут меню из лучших ресторанов по соседству. Сделаешь заказ сам.
— Я много ем, — заметил кочевник.
— Да хоть всю дневную кухню у них сожри. Главное, чтобы работу сделал…
— Не переживай. Сделаю. Если покормите.
Сама работа над жалкой парой десятков золотых не заняла и минуты.
После этого его обратно отвели на нижний ярус, где он впервые за всё время растянулся на кровати и уснул спокойно: утраченный смысл жизни только что родился заново.