Нет-нет, я помотал головой, потерся лбом о запотевшее лицо. Скользкая, очень скользкая дорожка. Я не вернусь туда, не придумаю, как убивал доктора. Это только детские игры, события – как карточки с картинками, я дорисовывал все новые и новые, выкладывал их в любой последовательности… Но я уже взрослый и то что я делал с Розой тому подтверждение, такое не выдумаешь.
Шел по коридору за полицейскими, возбужденный, немного растерянный. В кабинете указали на стул. Ну как же мне отделаться от себя тринадцатилетнего, думал я, когда я опять стою в кабинете заведующего психоневрологическим отделением городской больницы. Вот его стол, окно, как рамка для пейзажа в серых тонах, крашеные стены. Во рту сухо, руки дрожат, с минуты на минуту за мной придут вот эти, в форме, молодой и полный. Последний, этот неприятный, уставший человек, сядет на место безразличного мягкого доктора и спросит меня:
– Фамилия, имя, отчество, год, дата рождения, адрес, телефон.
Я назвал, тщательно проверяя за собой каждое, с трудом выговоренное, слово. Имя – моё? А фамилия? Точно моя? После даты рождения, добавил, что мне двадцать один, на случай если что-то напутал с датой. Заикался сильнее обычного, так всегда от волнения.
Полный полицейский записывал за мной на чистом листе бумаги. Молодой сидел неподалеку, за соседним столом.
– Мобильный? – спросил полный, выводя на бумаге стройные цифры номера телефона в маминой квартире.
– Нету.
Поднял на меня по-рыбьи водянистые глаза. Выжидающе, долго смотрел, потом спросил:
– Говорите, бывший пациент?
– Да.
– А он у нас… – молодой мгновенно, как по волшебству оказался у его стола, протянул ему папку. Тот медленно открыл ее, наслюнявил палец, но ничего листать не пришлось. Взял верхний листок, щурясь бегал глазами по строчкам – угу, детский психиатр.
Закивал, отложил папку в сторону.
– В клинике лечитесь, на учете?
– Нет, – отвечаю, – я нормальный.
Ручка застыла над листом, «нормальный» писать не стал.
– Это понятно, – сказал мягко, – диагноз какой?
– Шизофрения.
Это записал. «Ш» у него красивая, фигурная.
– Часто у Соболева бывали?
– Нет.
– Зачем сегодня к нему пришли? Так рано.
– Ладу искал.
– Лада – это кто?
– Сестра моя. Родная.
Не пишет ничего, на меня смотрит.
– А почему вы ее у убитого искали?
Кровь прилила к лицу, знал, что оно красное, пылает. Слышу гулкий стук собственного сердца.
– Любовь у них.
– Угу.
Снова взял верхний лист из папки, прищурился, почитал. Читает, наверное, что доктор женат.
– Фамилия, имя, отчество и номер телефона вашей сестры.
Назвал под запись, номера не знаю, так ему и сказал. Тот же долгий взгляд, как тогда, когда свой не назвал. Я сжался под ним.