Мама назвала фамилию, сказала, что адрес затрудняется назвать, а номер телефона нашла в своем мобильном и продиктовала.
– А в чем дело? – спросила она очень тихо, как бы надеясь, что полицейский не расслышит ее вопроса и не ответит, потому что ответа она боялась.
– Да вы не волнуйтесь, – снова сказал он.
– Эдуард Владимирович мертв – неожиданно для себя сказал я сдавленным голосом.
Сколько ужаса я видел в родных глазах! Она смотрела на меня, не моргая.
– Катерина Михайловна, – привлек ее внимание полный, она с трудом перевела взгляд на полицейского – мне бы теперь переговорить с … – знакомым прищуром забегал по листку – с Ладой Евгеньевной.
Мама встала.
– Давайте пройдем с вами в другую комнату, – она вяло махнула рукой в сторону коридора. Они ушли в кухню.
Долго не возвращались. Я отвернулся от молодого, уставился в окно. Потом шорохи в коридоре, обернулся, молодого в дверях уже нет.
Ушли, мама затворила за ними дверь и вернулась ко мне.
Приближалась она очень медленно, будто каждый шаг давался ей с трудом. Когда она остановилась совсем близко, я спросил:
– Где Лада? – мой голос предательски дрогнул.
Мама взяла мои руки в свои. Они у нее оказались холодные.
– Ты не волнуйся, – теперь уже она говорила мне.
– Я не волнуюсь – специально для мамы сказал я спокойно.
– Ночью Лада возвращалась на машине от Розы и попала в аварию, – и поспешно добавила – у нее все хорошо, она в больнице, переломы, ушибы, но ничего серьезного. Марсель с ней. Я сейчас соберу вещи и снова поеду в больницу, сменю Марселя.
Я кивнул. Она погладила меня по руке выше локтя.
– Лешенька, ты только из дома никуда не уходи…
– Полицейский сказал?
Она кивнула с болью в глазах.
– Хорошо.
Погладила меня по голове, вымучено улыбнулась и ушла собирать вещи.
Я так и остался у окна, только стул себе принес.
– Лешенька, покушай, что в холодильнике найдешь, душ прими, поспи – крикнула мама из соседней комнаты. Вышла из нее с тяжелой сумкой наперевес, остановилась возле меня, сказала нерешительно:
– Дай мне свой ключ.
Пока мама надевала пальто и сапоги, я отыскал ключ в куртке, отдал ей. Она приняла с виноватой улыбкой.
– Марсель скоро приедет.
Она вышла, заперла дверь на ключ.
Опять к окну, будто в угол меня виноватого поставили. Внутри все болело, ныло.
Круги, конечно круги, но их только на колене пальцем рисовать, на бумаге я бы тогда не смог – руки тряслись. Бежишь по нему, думал я, и все время возвращаешься в начало, даже если медленно идти, все рано в начало, только медленно. Я дома, один, мама уехала в больницу к Ладе. Скоро придет Света, и я узнаю, что у Лады все хорошо, ее только закуют в гипс и вернут домой.