– Как звать-то?
Петр Олегович поднял глаза на Страшилу. Тот смотрел в сторону, на зашторенное окно. Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь губы были плотно сжаты, аж побелели.
– Глухонемой что ли? – спросил он меня, почему-то шепотом.
– Да.
– Обезболим, зашьем, – заключил доктор, разглядывая вымытую рану. – Будешь как новенький!
С этими словами он хлопнул по здоровой ноге пациента.
Страшила вздрогнул, но на доктора так и не взглянул.
Я встала и вышла на улицу. Вася курил на крыльце.
– Может он глухонемой?
Снова начался дождь – мелкий, частый.
– А Лева где?
– Уехал.
– Куда?
Вася пожал плечами.
– В Шамать, наверное.
– А мы?
Вася не ответил.
– Трусливый Лев…
Чем ближе мы были к Сонному селу, тем меньше Вася говорил. Зато курил больше. Когда курил, всегда смотрел вдаль, будто видел там то, чего другие не видят, потому что смотрел долго и ему не надоедало. Сейчас это была темнота, смешенная с дождем.
Вася выкинул недокуренную сигарету и пошел обратно в дом. Я за ним.
Глава 6
– Штанишкам – хана, – говорю Страшиле, разглядывая аккуратные швы.
Штопанный. Вот и скажи теперь, что не чучело, – подумала я и тут же себя поругала.
– А это – выпить.
Доктор протянул Страшиле лежащие на ладони таблетки.
Страшила даже не взглянул.
Я с улыбкой приняла из рук доктора лекарства и стакан воды.
– Антибиотики, – пояснил он. – На всякий случай. Понаблюдаем. Но думаю, все будет хорошо.
Петр Олегович улыбнулся мне в ответ и вышел из комнаты.
Мы со Страшилой остались вдвоем.
Я подсела к нему на диван. Загородила собой зашторенное окно, которое он по-прежнему разглядывал. Ему некуда было деться – он смотрел мне в глаза.
– Тебе в Село надо? Не будешь пить – не доедешь. Здесь останешься. Понял?
Мне б твое рвение – думаю. Он берет дрожащей рукой таблетки, кладет их в рот, запивает.
Я забрала у него стакан.
– Как тебя зовут?
И честное слово! Он уже приоткрыл свои ссохшиеся губы, он был готов сказать… но на пороге появилась Настя. Позвала пить чай.
Через десять минут мы уже сидели в кухне за столом, покрытым клеёнчатой скатертью. Я, наконец, сменила свои промокшие, грязные джинсы на шорты, надела сухие носки, футболку. Наши рюкзаки стояли в комнате, которая была отведена нам на ночлег.
Настя поставила перед нами стаканы с горячим чаем, молоко в литровой банке, большой кусок сливочного масла на тарелке, нарезала хлеба, колбасы, огурцов…
И сама хозяюшка, наконец, присела за стол.
– А что же наш пострадавший? – спросил Петр Олегович, не досчитавшись гостей.
– Он не хочет, – ответила я, и торопливо добавила, – ему нужно побыть одному.