– Перекусим? – спросила я, когда Вася, наконец, заглушил мотор.
– Заправимся, – ответил он, не поворачиваясь, – денег дай, – кинул Страшиле.
Страшила полез в карман. Я накрыла его руку своей, остановила.
– Сколько еще ехать?
– К вечеру будем на месте.
Я постаралась быть громкой, настойчивой.
– Нам нужно поесть, согреться и отдохнуть. Зачем ехать туда на ночь глядя? Что мы там будем делать в темноте? Как ты себе вообще это представляешь?
Вася ничего не ответил. Но я видела, что убедила его, и поэтому аккуратно убрала сою руку. Страшила продолжил обыскивать карманы.
В завершение он сложил свои руки с длинными худыми пальцами на колени и уставился в пол. Вася будто без слов понял затишье на заднем сиденье и тоже замер.
Оставалось надеяться, что Павел Олегович или Настя прежде, чем кинуть Страшилены окровавленные обноски в печь, проверят карманы.
Вася, наконец, повернулся к нам. Не видела я прежде таких впалых щек, таких острых скул, таких жестких глаз.
– Сколько у тебя есть? – спросил меня сквозь стиснутые зубы.
Кровь прихлынула к лицу, впервые за долгое время оно не мерзло, сердце отдавало в ушах.
– Только на обратную дорогу.
Не было в этот момент никого опаснее, сильнее и страшнее Васи. Он смотрел долго. Казалось, будто только от него зависит, будет ли эта обратная дорога.
– Пойдемте, – сказал он, и первый вылез из машины.
Вася ждал нас на тротуаре. Курил.
Я долго пыталась справиться с замком. Руки тряслись, не слушались, голова им не в помощь. Никто мне так и не помог, да может, замок и вовсе был неисправен, рассудила я, и перелезла через дверцу. Спрыгнула на землю, поправила на себе одежду и, стараясь не глядеть по сторонам, не видеть прохожих, подошла к Васе.
Страшила, не прилагая усилий, открыл не поддавшуюся мне дверь, и присоединился к нам.
Я пыталась поспеть за Васей, приходилось идти очень быстро. Страшила плелся сзади.
– Мы куда?
– А ты плохо слушала.
– А ты уже говорил?
– Я? Нет. Что-нибудь слышала о «Каменной розе?»
– Ты серьезно?
Вася, конечно, был серьезен.
Мы прошли площадь, пару колледжей, хотя советские таблички на зданиях обзывали их техникумами; обувной магазин; небольшой, и как принято говорить стихийный рынок. Хотя, наверное, нет нечего более постоянного, чем бабульки, торгующие геранью.
«Каменную розу» сложно было не заметить. На летней террасе, где видимо еще недавно стояли столики, которые теперь вернулись обратно в теплое помещение, голосили две огромные колонки.
«А я тебя любила, забыла все, что было» – подпел Вася влюбленной девушке.
Псих, думаю. То чернее тучи, то поет.