А Славик уже и сам к Яну тянется, к забору бежит, завидев соседа. И шалить вроде понемногу начал. Вместе с Яном подкоп под забор элеватора копал, и лягушек через соломинку надувал и щеглов ловил… А вечером придет и все равно перед мамой покается, сам себя накажет, с неделю из дома не выходит, борется с собой.
А вот драться Славик так и не научился.
– Зачем ты его? – спрашивал Славик, когда они в очередной раз возвращались домой после драки, Ян в синяках, Славик в слезах, от обиды за друга.
– По-другому нельзя было.
Зато у Славика были другие достоинства. Он хорошо рисовал. Ужасно этого стеснялся. Яну долго ничего ни рассказывал, тем более ни показывал. Однажды решился. Ян молча перекладывал изрисованные листы, потом присвистнул и сказал, наконец: «Давинчи, блин». Хотя не знал кто такой Давинчи. Просто так бабушка деду говорила, когда тот еще живой был и для Яна зверюшек, да машинки на тетрадных листах рисовал. Сказал с бабушкиной пренебрежительной интонацией. Сказал, потому что слов других не нашел. Так поражён был, взволнован.
Тете Кате дружба их неприятна была. Но как женщина от природы кроткая, ничего кроме назидательных разговоров с сыном она не предпринимала. Надеялась, что сын сам образумиться, и конечно о том беспрестанно молилась. И бабушка Яна в тайне тоже надеялась, но на то, что внук хоть немного да исправится, глядя на хорошего Славика, и может даже перестанет драться. Но на всеобщее удивление мальчишки просто шли рядом, каждый нес свое.
И так прошли всю школу.
Летом после окончания одиннадцатого класса, тетя Катя съездила в Шамать и договорилась там, чтобы Славика приняли в строительный колледж.
Новость Ян узнал от бабушки. Вытаращил на нее глаза.
– В смысле?
Бабушка что-то там объясняла про «Славины золотые руки», про село, в котором они пригодятся… Ян не дослушал, пошел к тете Кате.
– В смысле?
Но и она стала распространяться о перспективах, а том, что хорошие мастера всегда и везде нужны, что стройки не прекращаются, что кусок хлеба у ребенка всегда будет.
Тогда Ян пошел к Славику.
– В смысле?
Тот развел руками.
Ян отодвинул верхнюю полку старого рабочего стола, который достался Славику от никогда не виденного им отца, и вынул оттуда стопку рисунков. Кинул их на стол. Верхние листы разлетелись. Теперь «В смысле?» приобрело совсем определенный контекст.
Славик отвернулся к окну. Мокрыми глазами смотрел на мать, которая полола сорняк на клумбах с цветами.
– В Питер поехали?
– А деньги? – тихо спросил Славик.
– Моя даст, – ответил Ян, имея в виду бабушку.
Он знал, что она пенсию откладывает.