«Ладно, – подумал я, – все это вздор. Монстров не существует, об этом знают даже дети». Я железно отбросил все суеверные сказки в сторону и с большой охотой принялся за поедание своего великолепного ужина, оставленного мне Роуз.
На этот раз хозяйка потчевала мое европейское предпочтение традиционной румынской кухней, которая славилась своим вкусовым колоритом и сытностью.
Мой ужин состоял из традиционного салата мусака и стаканчика крепкого вишневого вишинатэ.
Мусака оказалась до неприличия отменным блюдом: пикантные обжаренные баклажаны, вкуснейшие кабачки и сочные дольки помидоров дополнялись восхитительно-нежным мясом и рассыпчатыми ломтями картофеля, которые под воздействием магических сил кулинарии буквально таяли во рту. Порция была внушительных размеров, поэтому по окончании своей трапезы я лениво улегся в кровать и подумал о том, что ужина вкуснее мне не приходилось есть уже очень давно.
Долгое время я смаковал послевкусие, оставленное превосходным ужином. Именно в тот момент я подумал, что череда событий сегодняшнего дня до ужаса схожа со сценарием, написанным сумасшедшим автором в периоде обострения его острой шизофрении.
Фантомные образы и мысли призрачно проносились у меня в голове, сменяя одно важное событие другим, перемещаясь с одного временного отрезка на другой… Но в конце концов моя усталость взяла свое.
Стянув с себя ботинки и пиджак, я с большой охотой плюхнулся на кровать, и стоило мне укутаться в одеяло и коснуться головой подушки, как я тут же уснул.
В полудреме я услышал призрачный голос моей мамы, которая каждый вечер любила давать мне одно мудрое наставление: «Утро вечера мудренее».
***
Мне приснился очень странный сон.
Если, конечно, это явление было допустимо подгонять под сие понятие.
Главное, что сейчас только ночь и проспал я всего-навсего несколько часов, но физические ощущения пытались убедить меня в обратном: прошла уже целая жизнь, и я уже давно мертв, но по непонятным причинам вдруг ожил. Я, Фрэнк Шульц, ходячая и рассыпающаяся при каждом шаге мумия, – ползающая груда праха, пытаюсь осознать, что со мной произошло вчера, хотя с моего последнего воспоминания прошла уже добрая сотня лет.
Таковы были мои ощущения в ту ночь.
Все-таки как хорошо, что понятие времени во снах никоим образом не соотносится с нашей реальностью. Потому что привидевшиеся мне грезы – безумие.
Мне приснилось, будто я стою у высокого окна своей спальни и вижу, что передо мной расстелился необъятный простор старинного кладбищенского погоста. Большинство моих привычных ощущений застилала толстая пелена тумана, но даже тогда у меня не было сомнений, что кладбище это очень старое, и скорее всего, давно заброшенное. Гнездящиеся фамильные склепы, полуразрушенные надгробные плиты, изящные гранитные изваяния и прочая архаичная утварь без стеснения сообщали о своем возрасте.