Воздав хвалу богам и попросив у них даровать ему победу завтра, Гюнтер собирался отойти ко сну. Внезапно он услышал стук, кто-то настойчиво барабанил по щиту с его гербом, повешенному рядом с пологом палатки.
— Войдите, — крикнул Гюнтер. Полог откинулся и в палатку вошёл человек, которого Гюнтер меньше всего ожидал увидеть.
— Доброй ночи, Ваша Светлость.
— И вам доброй ночи, Ваше Превосходительство, — вежливо ответил герцог и жестом предложил войти, — проходите, садитесь.
— Спасибо, — ответил Игнатий и, окинув взглядом скромное убранство палатки сел на складное кресло.
— Чему обязан?
— Я зашёл выразить вам свое восхищение и пожелать удачи завтра.
— И всё? — удивился Гюнтер.
— На самом деле, нет. У меня к вам деловое предложение, Ваша Светлость.
— Слушаю Вас, Ваше Превосходительство.
— Я хочу заказать вам одну вещь. Доспехи Торстейна.
— Хммм, очень неожиданно. Не буду спрашивать, зачем они вам нужны, это ваше дело. Сколько вы за них дадите?
— Рад, что я не ошибся. В вас сразу видно делового человека. Я готов поменять сталь на серебро, вес на вес.
— То есть, вы заплатите за доспехи столько серебра, сколько они весят?
— Совершенно верно. И что еще важнее, я буду у вас в долгу, герцог. Ваш Хикори, вы уж простите, в крайне стёсненных обстоятельствах. А мой голос и голос Империи многое значит в Вольных Манорах, вам ли не знать. Думаю, моя благодарность стоит намного больше чем то серебро, которое вы получите от Николаса за эти доспехи. Тем более что серебро вы получите и от меня тоже. Ну и конечно, вы в курсе моих отношений с братьями Фуггерами.
— Да, вы правы. В последнее время, в Манорах ничего не делается без Империи и фуггеровского банка. Думаю, мы договорились.
— Рад это слышать, Ваша Светлость. Еще раз желаю удачи завтра, — сказал Игнатий и вышел.
* * *
Третье июля 122 года. Большой пиршественный зал Синего дворца, торжественный приём в честь окончания турнира.
Королева Бабетта молча смотрела как её возлюбленный всё больше распаляясь, практически кричал на герцога Гюнтера. Да что там, кричал на герцога Гюнтера. Не стесняясь в выражениях молодой граф, прямо обвинял своего недавнего противника в алчности и торгашестве.
Всё это было недостойно нобиля, но молодая женщина, ослеплённая любовью, не видела что граф Николас ведёт себя недостойно. Наоборот, она была всецело на стороне своего возлюбленного. Чаша её гнева была практически полна, нужно было всего несколько капель.
— Ваше Величество, простите за наглость, но позвольте спросить, — услышала она голос сбоку от себя.
— Я слушаю вас, Ваше Превосходительство.