– «Приехали следователи из Узбекистана, спрашивают о каких-то древних книгах, подозревают меня в продаже рукописей 13 века, чтобы выяснить мою правдивость моих показаний, могут выехать к вам» – сказала она. В конце беседы указала: «о моем звонке не говорите». Вот и по этой причине…
– Ладно, а вот здесь что вы скажете? – Следователь из сумки вынес бумагу. – Это акты приема – сдачи экспонатов из Эрмитажа. Смотрите, здесь месяц «июль» переправлен в «июнь. То есть экспонаты на самом деле переданы в июле, а вашем экземпляре документа «июль» переделан в «июнь». Как вы это объясните?
– Какое я имею к этому отношение? – лицо профессора помрачнело. – Молодой человек, что, всё-таки, вам нужно! Вы за кого меня принимаете? Я ученый, у-ч-е-н-ы-й, понимаете?
– Алберт Робертович, прошу вас, успокойтесь! Мы выполняем свой служебный долг. Пока мы не получим от вас толковые и основательные ответы, мы не сможем уйти!
– Какие еще вопросы? На все ваши вопросы я уже ответил, кажется! – профессор вскочил со стула.
– Что вы имели ввиду в послании Тамаре? В прошлый раз и вы, и Тамара попытались водить меня за нос, одурачить. Теперь известно, что то самое послание написано почти на месяц раньше. Что вы на это скажете?
Профессор немного задумался. Сусана села, взяла со стола один из журналов и стала перелистывать его. То, что профессор перестал отвечать на вопросы следователя, «закусив губы», не понравилось ей:
– Альберт Робертович, не подобает, не идет ученому человеку обманывать. В стремлении помочь кому-то вы ставите себя в опасное положение, это плохо для вас. Одумайтесь! Что вы делаете, ставя пятно на ваше имя?! Говорите правду!
– Я и говорю, а вы не верите! – профессор улыбнулся. – Я в своем послании на самом деле писал о вещах, взятых из Эрмитажа. Возможно спутал дату… О чем я еще ей могу написать?
Фахриддин снова повторил вопрос. Однако профессор не уставал гнуть свою линию. Следователь понял, что выяснить что-то у этого человека будет невозможно. В то же время то, что ученый не желал признавать явную действительность и по-прежнему пытался лгать, усиливали его подозрения: «Значит, профессор всё знает. Привезенные Хикматом книги точно в его руках. В противном случае он не пошел бы на это, не стал бы идти против совести и врать, волновался бы, беспокоился. Не держал бы себя так твердо и уверенно. Но как это доказать? Произвести обыск в его доме? Кто даст разрешение? Это же Армения! Нельзя доверять даже прокуратуре. Даже если он купил книги у Хикмата, не превратит ли это его в национального героя? Не будут ли его почитать, не вознесут ли его, как ученого, вернувшего родине ее национальное богатство, отобранное и увезенное когда-то Амиром Темуром? Нет, нет! Если книги в его руках, то об их возвращении не может быть и речи! Речь может идти только о преступлении Хикмата…»