Всю следующую неделю мы с Дианой практически не общаемся. Несмотря на то, что работа над портфолио окончена, она все чаще просит Максима о помощи. Майя проговорилась, что после моего отъезда он переедет в гостевой дом и будет здесь жить на постоянной основе. Я каждый день с новой силой убеждаю себя, что еще ничего не решено, но в глубине души уже смирился с тем, что все кончено.
Видимо, испугавшись скорой разлуки, Диана отстранилась от меня гораздо раньше, чем пришло время прощаться. Наше сближение прекратилось так же резко, как когда-то началось. Стремительным вихрем ворвавшись в жизни друг друга, мы успели сказать так много важных слов, но и их оказалось недостаточно, чтобы остановить неизбежное расставание. Я понял, что не вернусь, даже если не получу работу, ведь мне уже нашли замену.
Разум прекрасно понимал неизбежность скорых перемен, но сердце отчаянно отказывалось ему верить. При виде Дианы оно продолжало совершать немыслимые кульбиты в моей груди, за что порой я его буквально ненавидел.
Мы продолжали обмениваться улыбками, которые уже ничего не значат. О вечерних или ночных посиделках речь больше не заходила, и мне начало казаться, что события недельной давности случились с нами в другой жизни.
Во мне все еще теплилась крошечная надежда, что в один из вечеров между нами состоится очередной откровенный разговор, который вернет нас к началу, но дни шли, а мы продолжали отдаляться. Проверяя перед сном телефон, я мечтал увидеть сообщение от under_the_mask, но игровой чат оставался пустым.
Накануне вечером, когда Диана попросила меня покормить Росинку, я воспрял духом. Но, как оказалось, ко мне это решение никакого отношения не имело. Конюх не смог приехать, застряв в какой-то немыслимой пробке.
Вот и все, подумал я и провалился в сон.
А наутро меня разбудил громкий стук в дверь.
***
Изумившись стоящему на пороге Максиму, я даже не успеваю поздороваться, как он набрасывается на меня, хватая за грудки.
– Кретин, что ты наделал?! – орет он мне в лицо.
– Да о чем ты вообще? – спрашиваю я, с силой оттолкнув его от себя.
– А то ты не знаешь!
– Или говори или проваливай отсюда. – Я указываю ему на дверь, а сам едва стою на парализованных страхом ногах.
– Ты не закрыл гребаное стойло! И лошадь сбежала.
– Как… Росинка сбежала?
– Молись, чтобы ее нашли живой, – он тычет в меня пальцем, а я, хоть и хочу ударить его, почему-то не могу пошевелиться.
– Но я помню, как закрывал стойло и саму конюшню.
– Ну, тогда эта лошадь чертовски умная, раз сама открыла двери и ушла, – язвит Макс.