Поток приглушенных ругательств, которыми Наташа вносила живость в нашу беседу, внезапно прервался. Обдумав мою последнюю фразу, одноклассница выдавила:
– Я расскажу…
– Наташ, ты же умная, я к твоей палате не подходила. Тебя после таких фантазий в дурдом отправят на обследование. А я сейчас позвоню маме, и скажу, что я вчера под лекарствами была, а сегодня вспомнила, как ты меня нарочно столкнула с лестницы, перед этим крикнув, что убьешь меня. Как ты думаешь, чья история правдоподобней?
–Но как….
– Методика Шаолиня, Наташа, настоящего Шаолиня. Ну ладно, мы отвлеклись. Я тебя хорошо знаю, ты не отступаешь – решила я немного подольстить – поэтому, я тебе шансов больше не дам. Либо мы с тобой сейчас миримся и прекращаем наш конфликт, либо в следующей раз на тебя, не маленький кустик на ноги, а кирпич в голову упадет….
Наташа действительно была девушкой умной, подумав пару минут, она скривила рот в подобии улыбки:
– Хорошо, давай попробуем….
– Наташа, а сейчас серьезно, подругами мы не станем, но зла я тебе не желаю. Если ты сейчас скажешь, что у нас с тобой мир, а сама затаишь зло или что-то замыслишь, то скоро узнаешь, смогу ли я это почувствовать или нет. Давай, выздоравливай.
На пороге палаты я обернулась:
– Задняя парта моя….
Девушка закатила глаза и ничего не ответила.
На следующий день меня выписали из больницы, Наташа в школе появилась через десять дней. Не скажу, что мы с ней стали дружны, но отношения были вполне корректные, и больше столкновений у нас не было.
Глава шестая. Черная метка.
Я вошла в квартиру, удивилась царившей в помещении тишине. Обычно мама в это время дома. Ну и ладно. Я люблю быть дома одна. Мне кажется, что самое большое счастье человека – иметь свой дом, большой, светлый, теплый. К сожалению ни своего дома, ни своей комнаты у меня нет.
Я разделась, вошла в комнату, которую делила вместе с сестрой и остолбенела.
Покрывало моей постели было откинуто в сторону, на белоснежной простыне жирными мазками расплылись грязные следы чьей-то обуви, несколько книг, сброшенных с книжной полки, валялись на кровати и на полу, бессильно распахнув беззащитные страницы, как крылья убитых птиц. Я зарычала от ярости, с большим трудом удержав себя от необдуманных поступков.
Время до вечера тянулось бесконечно медленно. Я механически делала уроки, стараясь не смотреть в сторону разоренной постели.
Первым пришел отец, заглянул в мою комнату, ничего не сказав, вышел на кухню, где загремел посудой. Когда стало смеркаться, снова хлопнула дверь, квартиру наполнили возбужденные голоса, пришла мама и Стелла. Я подождала несколько минут, вышла в кухню. Отец сидел в зале перед телевизором, мама на кухне что-то резала за обеденным столом, Стелла, увлеченно подпрыгивая на месте, что-то вещала. Её иссиня-черный хвост прямых волос удобно лег в мою ладонь, я резко дернула его, и второй рукой подправляя траекторию движения, погнала сестру к моей кровати. Визжать она начала, уже, будучи в нашей комнате. Когда в помещение ворвались обескураженные родители, я увлеченно возила лицо Стеллы по засохшим ошмёткам грязи в моей постели.