Неужели Серега испытал те же чувства после звонка моего отца? Вспомнил все, через что мы были вынуждены пройти. Не уверен, что, публикуя ту запись, он вообще хоть на секунду задумался о последствиях. Как правило, друг всегда действовал импульсивно, поддавался гневу и не рассчитывал ходы наперед. Ему нравилось рисковать и выпутываться из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций своими силами.
А столкнувшись с реальной угрозой моему здоровью, что возникла после его выходки, он понял, какую чудовищную ошибку совершил. Но было уже поздно. Мое доверие он подорвал еще в ту ночь в номере отеля, когда со всей уверенностью утверждал, что наши ребята отвернутся от меня, едва узнав об истинных чувствах к Алмазу.
Я заранее был готов к такой реакции Сереги. Но все же в глубине души надеялся на понимание. А откровенная злоба и явное презрение пронзили меня в самое сердце.
А теперь…я правда не знал, как мне быть со всем этим.
– Я не гомофоб, – с расстановкой произнес Серега, затягиваясь сигаретой.
Он привалился спиной к дверце своего автомобиля и безучастно поглядывал на снующих мимо прохожих. Я стоял неподалеку, поигрывая ключами от кабинета.
Я согласился поговорить откровенно, чтобы раз и навсегда расставить все по своим местам. Если мы не придем к общему согласию, так тому и быть: многолетней дружбе конец. Как-нибудь переживу, но ни за что не стану наступать на горло собственной гордости и принимать друга с распростертыми объятиями, не убедившись прежде в искренности его слов.
– Эгоист – да, но никогда не цеплял таких, как ты. Ну ты понимаешь. Меня чужие жизни не волнуют особо, – он выдохнул дым в сторону и закашлялся. – Просто обида копилась очень долго, а ты еще подливал масло в огонь.
– Это как это? – спросил я с кривой ухмылкой, сжав ключи в ладонях.
– Я видел, как ты меняешься, стоит только Алмазу появиться рядом. Твою мать, да у тебя глаза загораются, как новогодняя гирлянда. И все, ты сразу улетаешь, забываешь вообще обо всем и обо всех. О нас в том числе.
– О вас забудешь, – фыркнул я, вызвав у Сереги натянутую улыбку. – Это все бред, Серег. Полный. Если бы я хотел разрушить нашу дружбу, то нашел бы повод гораздо раньше. И не стал бы использовать Алмаза. Подумай над этим. Мне было бы достаточно просто отдалиться от вас под каким-нибудь предлогом, а потом вы бы и сами устали настаивать на встречах. Все гениальное просто.
– И все простое гениально, знаю. Теперь уже понимаю, как сильно лажанулся. И что ты меня, скорее всего, не простишь.
– Возможно. А может, и нет. Если убедишь меня, что на самом деле не имеешь ничего против нас с Алмазом, тогда не вижу никаких проблем. Может быть, не сразу, но со временем я тебя прощу. Но только если буду уверен, что ты нас не осуждаешь.