Вскоре к нему подошёл матрос и предложил пройти в каюту. Гримлер согласился, рассеянно ответив «Да», так как думал совсем о другом.
В каюте была низкая кровать с одеялом такого же цвета, как у капитана, столом с несколькими ящиками, удобным стулом, а также небольшим столиком, на котором стояла керосиновая лампа. Гримлер также рассеянно поблагодарил матроса и попросил передать благодарность капитану за оказанную услугу, а затем оставить его, Гримлера, наедине с собой и своими мыслями.
Оставшись один, он стал мерить шагами свою каюту, продолжая размышлять о столь внезапном «расставании» с Николасом. Но через некоторое время он смирился с потерей слуги, и в голову будущего учёного постепенно пришло чувство тревоги за Николаса. Поначалу туда лезли очень страшные мысли: что якобы он упал в воду и утонул, или его кто-то нечаянно или даже специально толкнул в безбрежный океан, что на него напали и увезли в плен, и прочее. Однако затем рассудительность взяла верх, и Гримлер стал уверять самого себя, что его слуга очень осторожный и не будет ходить так близко к воде, чтобы можно было утонуть, и разбойников в порту не было, а если и были бы, то Гримлер сразу бы заметил их и хорошо проучил. «Скорее всего, он просто по своей забывчивости сел на другое судно. Вопрос в том, что оно может следовать куда угодно, например, в Южную Америку, откуда он не выберется, если не найдёт нужный корабль. Но будем надеяться на лучшее» – размышлял он.
Обед, данный у Морфона, был великолепным, однако теперь, когда наступил уже глубокий вечер, Гримлер почувствовал, что от него в его желудке не осталось и следа. Он решил отужинать едой, взятой им из дома и купленной в лавках городов, встретившихся ему на пути в Кале, среди которой были консервы с мясом и различные фрукты и ягоды.
Утолив голод, он вышел на палубу, чтобы поглядеть на закат и подышать свежим морским воздухом.
«Наполеон» уже давно отплыл из Кале, и берег Франции с каждой секундой отдалялся от Гримлера. Корабль плыл быстро, поэтому Гримлера сильно обдувало потоком воздуха. Побережье ещё было видно, но корабли, стоявшие в гавани, уже стали едва различимы, а людей и вовсе нельзя было увидеть.
Вечер почти кончился, и на горизонте была видна только тускнеющая алая полоса и постепенно заходящее за горизонт красное солнце. На противоположной стороне уже вовсю одна за другой белыми точками загорались звёзды. Так как и днём, и вечером по небу почти не проплывало облаков, было холодно, и Гримлер то и дело ёжился.
Он подошёл к краю палубы и вновь стал думать о своём слуге. Ему вновь стали приходить в голову тревожные мысли: на корабль, на котором находится Николас, напали пираты, или начался шторм, и он затонул… Гримлер старался отгонять их, и со временем это у него получилось.