– Проснулся? С днем рождения. – вяленько бурчит жена, не отрываясь от подушки.
Она вполне согласна с нашей диспозицией. Когда вместе приличное количество лет, то дружба является самым пикантным и единственно возможным вариантом между мужчиной и женщиной. Может, конечно, изменится и снова что-то вспыхнет, но за сумасшедшей работой мне не особо вставляет этим заниматься.
– Ох, спасибо… – встаю и направляюсь в кухню, улавливая на подступах тихий хохот.
– Ой, пап! С днем рождения! – Мариша оказывается в моих объятиях и смачно целует в заросшую щеку.
Замечаю за ее спиной «нечто…» Огненно-рыжий, в веснушках, с рыжими ресницами, высокий и худощавый паренек. Он переминается с ноги на ногу и бледнеет, встречаясь со мной своими прозрачными голубыми, как в сказке, глазами. Вот чудо-то! Хмурюсь, инстинктивно в штыки воспринимая на своей территории чужака. Надеюсь, он приперся утром, а не ночевал тут… с моей дочуркой. Выясню, и рассчитаю, если что.
Исключительно похож на кота, молоденького, чистенького, на окошке с геранькой. Так и охота потрепать за ухо и выставить за дверь!
– Мы тебе пирожки испекли! С малиной! – дочка изображает умильную моську, сбавляя мое недовольство.
Умытая и свежая, благоухающая сладкой туалетной водой, с яркими глазками и вся такая из себя сочная, она поднимает мне настроение уже одним своим видом. Ранняя пташка, как и я. Удивляюсь, как ей удается быть в отличном настроении всегда.
– Спасибо, моя булочка. – расплываюсь в улыбке.
– Пап, ну, сколько можно-то? – так мило возмущается на свое прозвище, хмуря брови.
– Для меня ты всегда останешься… Погоди, уже «мы»? Это кто? – отстраняюсь от нее, переключаясь на Рыжего.
– Это мой сокурсник, Вадим. Извини, познакомься, пожалуйста. – она смущенно загорается румянцем, прикасаясь к руке Рыжего. Ясно мне все, бляха! Избранник! Да такой… несуразный!
– Поздравляю! – Рыжий двигается к нам и протягивает руку, пытаясь улыбнуться, но бледность на его лице сменяется румянцем, да таким, что щеки становятся пунцовыми. Детский сад!
– Николай Михайлович. Папа юной леди Ваниной… – бурчу, а что мне еще остается, стоя посреди собственной кухни в домашних брюках?
Даже жаль, бедолагу! Готов в обморок хлопнуться от волнения. Может, я такой суровый, заросший и хмурый? Поживи-ка с мое, не такой будешь с утра пораньше.
– Надеюсь, к сессии вы готовитесь раздельно? – подергиваю бровью недовольно.
Еще бы! Девчонке только девятнадцать, а у этого рыжего кота гормоны через уши! Да и вообще я не готов отпустить дочку… Знаю, конечно, что будет у нее со временем и мужчина, и семья своя, но не сегодня же!