«Много набрал?»
«Мы-много?»
«Угрей».
Хорошенькое дело. Потому что Дика просят, не явно, не в лоб, посчитать. Задачка не из легких и в лучшие-то времена. Он может вам оттарабанить от одного до десяти, потом доковылять, ежели повезет, через второй десяток. Но даже и в лучшие времена угрей, сплетенных в единый шевелящийся клубок на дне мешка, не так-то легко сосчитать. А еще под этим взглядом…
И он кивает. Он молодец, он находит правильный ответ.
«Й-есть чуток».
Мэри отрывает щеку от колена.
«Знаешь, если у тебя окажется вдруг лишний… У меня отец их очень любит. И я тоже. Мы едим рыбу каждую пятницу, сам знаешь. Нельзя будет у тебя разжиться парочкой? Или даже одним большим – тоже неплохо». Она поудобнее устраивает подбородок на коленях. «Не найдется для меня хорошего угря?»
Теперь Дик понял, или ему кажется, что он понял – потому что само понимание уже сбивает с толку. То есть он понял не только прямой смысл просьбы, но и то, что скрывается за этим смыслом, на невероятной, захватывающей дух глубине. Он понял, что его, Дика, попросили предложить ей, Мэри, – ага, ведь это либо Мэри, либо мираж – некий Дар. То есть нечто такое, чего ни один человек (если .не считать семейных ритуалов, связанных с днями рождения, когда Дик – а у него золотые руки – радовал маму рукотворными чудесами вроде копилки, сделанной из банки из-под какао) никогда еще от него не ждал. Дар. Подарок. Его собственная вещь, которая другому человеку будет нужна. И понимание это настолько огромно, что он никак не может претворить его в Здесь и Сейчас.
Он сидит на берегу реки, с шевелящимся между колен мешком. Река же льется, не мигая, мимо.
«Ну, не важно, – говорит наконец Мэри, вставая и отряхивая юбочку из дешевой портьерной (война) ткани. – Может, в другой раз. – А затем, с одним из этих ее быстрых, между-нами взглядов, который не теряет силы даже через сорок футов речной воды: – Я могу прийти еще раз, правда? Ты ведь будешь здесь – в пятницу, да?»
И в Диковой картине мира расцветает вдруг еще один монументальный концепт. Ибо сие не только означает, что это существо на дальнем берегу питает к нему интерес и наблюдает за ним (а разве он сам за ней не наблюдал?), но и предполагает нечто настолько поразительное и беспрецедентное, что Дику, только для того, чтобы хоть как-то оценить его значимость, приходится одновременно открыть для себя прежде невообразимую область духа.
В этом есть отголосок того, что другие люди называют (пусть даже Дику никогда не доводилось слышать фразы) «назначить свидание». И смутный образ заколдованного царства, доступного бессчетным посвященным (в том числе и крошке Тому), и паролем в это царство может быть невиннейшая фраза, но произнесенная особым образом, на легком придыхании, вроде «Встретимся…», «Увидимся…», «Буду ждать тебя, если…»