Их было шестеро. Четверо коротышек в серых мятых, заляпанных грязными пятнами балахонах. И двое высоких, в одежде, похожей по стилю, но сшитой явно из другого материала. Если первые выглядели как группа беспризорников, натянувших на голову старые мешки, то на последних голубоватые, с металлической прожилкой плащи и капюшоны сидели строго и удобно. Не сковывая движений владельцев и не давая нам, в то же время, разглядеть лица. И вообще, понять, люди ли скрываются под этой одеждой.
По внешнему виду я решил, что высокие командуют, а коротышки исполняют приказы. Мысль утвердилась, когда один из высоких взмахнул рукой и, сложив ладонь «пистолетиком», двумя пальцами указал в сторону пещеры. Кисть руки отливала серым, с «неживым» металлическим оттенком, но движения при этом были совершенно естественными и плавными. Поэтому я отбросил первую пришедшую в голову версию о протезе, потом и вторую – о человекоподобном роботе с железными руками. Скорее всего, руку просто закрывала перчатка из металлизированного, но очень тонкого материала. Очень качественно сшитая, ювелирно подогнанная по размеру.
Коротышки беспрекословно подчинились жесту. Бегом, пригнувшись, просочились туда, где два прохода соединялись в одно большое пещерное дыхало. Замерли, вжавшись в стены. Командир, спрятав руку в перчатке обратно под полу плаща, так же бесшумно последовал за ними.
Тут до меня дошло, что я уже несколько секунд в сознании, да и отключался, кажется, всего на мгновенье, но почему-то лежу и ничего не предпринимаю. Я встал и крикнул…
На самом деле, я всего лишь задергался, лежа на земле, и негромко замычал. Я не был связан, и кляпа во рту не было. Но все мои мышцы в ответ на команды мозга отреагировали лишь на десятую долю того, что от них требовалось. А потом ответили тем ужасным ощущением, которое бывает, когда отсидишь ногу. С той лишь разницей, что я, похоже, отсидел всего себя, включая язык, уши и даже веки.
От боли хотелось кричать, но и кричать я не мог. Ощущения окружающего мира сжались до размеров моего тела: я отметил только, что рядом со мной, прижимаясь к спине, бьется в конвульсиях и мычит еще кто-то. С трудом поборов панику и вспомнив, как я обычно облегчал боль в ноге, постарался максимально расслабиться. Секунду спустя болевое ощущение исчезло так же быстро, как и появилось.
Кажется, отказ тела как-то перераспределил нагрузку на мозг. Всё происходящее я видел четко и ясно, успевая за доли секунды отметить мельчайшие детали, услышать и осознать все доносящиеся звуки. Окружающее двигалось замедленно, словно время растянулось. Или это я, наоборот, стал мыслить быстрее?