В тени эстакады прятался от жары Костя и что-то интересное обсуждал с Атиллой, нашим куратором. Атилла был немцем полякского разлива и не очень хорошо разговаривал по-русски. Он принимал информацию как-то прямо, дословно. Будто не знал о существование оборотов речи и чувстве юмора. Я подошел к ним что бы послушать.
– Костья, я вот фчера житкость купил от комариков, налил её в блюдечко, а ана не работает.
– А ты купи спираль от комаров и подожги её перед кроватью, зелёная такая, очень хорошо помогает.
– Спираль? Так ана ше тымит! Это вретно для сторовья!
– Все мы когда ни будь умрем Атилла.
– Как умрём? – Прокричал возмущённый Атилла.
– Ну кто как. – С довольным видом и протяжно ответил Костя.
Мы с Костей переглянулись с улыбками и направились в сторону офиса. Осталось формальности, сделать ежедневные отчёты и можно было с чувством выполненного долга слинять с работы. Как я собственно и поступил. Настроение было на высоте, я шел пешком через всю строительную площадку к проходной, и бормотал себе под нос стишок, сочиняя его на ходу:
***
Если ты хороший парень
И не куришь, и не пьёшь
Утром делаешь зарядку
В клубы блудные не хож.
Не ругаешься с начальством
Не лукавишь некогда
Любишь Карлос Кастанеде
И Чайковского Петра.
Значит секса не получишь
Девки любят бунтарей
А для робких в магазине
Мастурбатор – бублик Зинин.
Повышения не получишь
Повышают наглецов
Бесхребетным посчитают
И подумают что лох.
И дружить с тобой не будут
В бар с собой не позовут
В бане жар делить не станут
В пруд купаться не возьмут.
Сделай вывод, поменяйся
Стань бухать, курить, сморкайся
Ты ж в России, будь по проще
Перестань для всех быть гожим.
Заявись к соседу в гости
Заряди фингал со злости
Соврати соседку водкой
Дебоширь, гуляй как взрослый
Мир Анны
Рони сегодня собиралась встретится с подружками, так что я решил наведаться к Анне. Народу в кафе было будто на заводе выдали зарплату. Я протолкался сквозь подпевающих динамикам женщин, и прыгающих будто орангутанги мужчин к барной стойке. С лева от меня сидели трое парней. С бутылками пива в руках они внимательно изучали каждую девушку на танцплощадке, те в свою очередь приметив их внимание на себе, старались танцевать лучше, будто на сватках. Последнее место в угу возле стены пустовало. Оттуда не было видно ни Анну, из-за маленького холодильника, стоявшего прям на стойке, в котором почему-то хранился букет роз; ни танцплощадку, из-за наших спин. С переполненного балкона валили синие клубы сигаретного смока, так, что с улице можно было подумать будто первый этаж охвачен огнём, а это люди выбежали спасаться. Громкий женский смех и крики доносились с него точно с дешевого притона, разлетаясь по улицам слабоосвещенного города, будто сумасшедшая хрипая птица. За столами сидели самые разные персонажи. Один столик заняли три парня и скудно закусывали горькую бутылку водки, обсуждая что-то яростно, словно они политические. Другой оккупировали две пары, и накрыли его как на первом свидании, красивой дорогой едой и хорошим вином. Ближайший к танцплощадке столик был безлюден, но держал на себе разнообразные коктейли и всякое женское. К нему периодически подбегали веселушки во время когда одна песня закончилась, а другая еще не успела начаться, и накатывали по быстренькому. Два последних столика были сдвинуты в один, какими-то победителями жизни! Люди за ними сидели точно счастливые обладатели газпромовских акций. Они неспешно попевали виски, распоряжаясь временем, словно они бессмертны. Контингент в основном был тридцать пять плюс, поэтому музыку крутили соответствующую. Не в моём вкусе конечно, но все же лучше чем модную молодёжную безвкусицу. Поколение next сюда не наведывалось, оно предпочитало более пафосные места, танцуя под Бузову, под эту странную музыку. Анна разливала на лево и на право будто под секундомер, намереваясь попасть в книгу рекордов Гинеса, а все вокруг яростно её отдёргивали, словно из зависти. В этом режиме бешенной белки она продержалась часов до двадцати трех, потом синеботы стали вялыми и редели. Ближе к первому часу ночи за барной стойкой остался один я, и Анну уже редко дергали.