– Хих. Что за история с презервативами? Фантазёр.
– Это ни я фантазёр, а парнишка четырнадцати лет, ждущий возле дверей магазина для взрослых пока младший купит ему нужного размера. На его колбасу в обычном магазине возле касс не висит, он проверял. Двенадцати летний топтался возле прилавка с контрацептивами минут двадцать, пытаясь догадаться какие же нужны, пока к нему не подошла Алиса, мая знакомая продавец-консультант.
– Тебе какой нужен? Давай помогу.
– Это не мне, брату, он сам стесняется.
– Можешь показать какой у него? – спрашивает она у младшего.
– Так я не видел. – ответил тот, и пошел уточнять у старшего.
Внятного размера он не принёс, так что пришлось Алисе лично выйти к застенчивому, выяснить необходимое изощрённым путём, и написала ему на визитки магазина параметры, что бы больше младший не страдал.
– Какие у тебя интересные знакомые! Про разглядывание игрушек даже спрашивать стесняюсь.
– Ага. Появились благодаря тебе, когда плетку искал, а про мужика который почти каждый день разглядывает фалоиметаторы часами и рассказывать нечего, когда Алиса предложила ему помощь в выборе он рявкнул что не такой и продолжил любоваться. Потёмки чужой души, или невоплощённые фантазии, тайна.
В окно билась муха, назойливо и упрямо. Она напоминала Иваныча, которого баба Галя не пускала в квартиру, а тот непонятно бормотал изображая шмеля на пьяном трёхэтажном и веселил нашу лестничную площадку. Вот и эта, словно под дихлофосом, решила – тут её хозяйство, и словно озабоченный кот под валерьянкой жужжала разными тонами и протяжностями, ударяя своим телом о стекло, словно Иваныч кулаком по двери. Толи рыдала, толи молила, может бранила, но что-то важной, я не смог разобрать, не понимаю на мухинском. Раскаты. Могучие раскаты от севера к югу через весь городишко. Точно катанный лист металла огромного размера бросили на тучи и ударили по нему, ударили с севера так, что волна пробежалась по листу к югу, изламывая и деформируя лист, создавая звуковые искажения и разную громкость раскатав небывалой мощности. Бархатистая глубина их поражала, высыпаясь мурашками по спине и возбуждением мозга. Цифра могла многое, но такое ей не повторить динамиком. Теперь понятно, мухи знают больше людей. Как жаль что я не знаю мухинского, они могли бы столько мне поведать неизвестного. И вот уже о стекло бьётся не муха а огромные капли, а муху не видать, муха пропала, поздно, уже не успеть, нашла другое место.
– Жалко муху. – печально произнесла Рони.
– Нет, это мухи нас жалко, муха знала на перед и пряталась, а люди в открытом поле нет.