Но в отличие от любой актерской работы, которая у него когда-либо была, здесь отсутствовал сценарий. Он никак не мог знать, как поведет себя другой персонаж в этом фарсе. Он играл самую важную роль в своей жизни перед аудиторией из одного человека, и как бы он ни посмотрел на это, как бы ни разворачивалось действие в его мозгу, две вещи оставались непременными: он не мог сделать это под наблюдением Бена, и он должен держать шар вне поля зрения Дилана, чтобы тот не попытался его забрать.
В четыре утра, пока Дилан безмятежно спал в соседней спальне, Джейсон прокрался по лестнице на чердак. Он припрятал шар в углу комнаты, за кое-какими нераспакованными коробками, в глубокой тени. Бен будет ограничен пустой комнатой, но хотя бы у него будет доступ к окну. Джейсону ненавистно было оставлять его одного, даже без радио, но он не мог рисковать и привлекать внимание к чердаку.
— Не волнуйся, — сказал Бен, когда пришла его очередь утешать. — Я предостаточно времени проводил в пустых комнатах. Еще пара дней не навредит.
Джейсон знал, что это правда, и все же он видел тьму в глазах Бена. Он снова подумал о том рассказе Бена, как он погружался во мрак безумия и выбирался из него. Если Джейсон сейчас его покинет, он с таким же успехом может отключить солнце.
Этого не случится. Если Джейсон не даст Дилану обыскать дом в поисках шара, они скоро вернутся к нормальной жизни.
Ну, или так надеялся Джейсон.
Он забрался в кровать и уютно устроился в теплом знакомом коконе одеял, мысленно повторяя реплики. Планируя сцены. Дважды перепроверяя все шаги.
Каким-то образом он умудрился уснуть.
***
Он проснулся чуть раньше девяти часов, мгновенно взбодрившись, как и всегда в те дни, когда ему предстояла съемка сцены. На сей раз без камер. Без повторных дублей. Без расчета на монтажеров, которые могли подправить что-то в финальной версии. Будет только он и Дилан, и ему нужно сделать все правильно.
Обучение Джейсона было эпизодическим и разношерстным, но он знал свои методы. За годы он понял, что полагается на комбинацию сенсорной памяти и субституции. Как бы ни называли это инструкторы и пуристы, он называл это «проглотить себя целиком». Позволить «Джейсону» провалиться в какое-то маленькое заброшенное место, где он будет ждать в темноте, пока некто новый живет в его теле.
Что он должен чувствовать?
Стыд.
Отчаяние.
Смущение и самобичевание.
Он сел на краю кровати, обхватив голову руками. Он сосредоточился на своем дыхании, сохраняя его прерывистым и неровным. Он подумал о своих проваленных ролях. О всех ролях, которые он не получил. О всех тех разах, когда он стоял на кассе и видел, что его же лицо смотрит на него с обложек таблоидов. Он подумал о безумии, которое пытались ему приписать, натянул его на себя и глубоко вдохнул, позволяя ему наполнить его легкие, медленно разойтись по венам, пока пальцы не начало покалывать. Он подумал об одиночестве Бена в шаре, но при этом изо всех сил старался не думать о Бене. Он подумал о тех неделях, месяцах или годах в темноте. Он варился как будто в тысячелетиях молчания. В неизбежности нависшего безумия.