В очередной раз, когда скрипка старалась подыграть, вложив в музыку остатки сил, её струна лопнула, и резкий звук уничтожил последнюю близость. Холодные пальцы опустили её в футляр, и скрипка ощутила себя деревянной. Тогда она впервые заплакала…
– Теперь ты понимаешь, что любое счастье всегда завершается слезами? – окончила свой рассказ скрипка.
– Но я всё равно не могу с вами согласиться, – сочувствуя ей, но так и не отыскав в себе симптомов несчастья, ответил осенний листок.
– Это легко объяснимо, – глубокомысленно заметила скрипка, – для тебя ещё ничего не закончилось, твои слёзы ещё впереди.
– Тут вы ошибаетесь. Для меня уже всё закончилось. Я оторвался от своей ветки и скоро опущусь на землю, я скоро стану прахом.
Он не хотел поддаваться грусти и, раздвинув свои тонкие жилки, пропустил сквозь себя лучик света. Этот лучик, пройдя сквозь листок, окрасился в золотистый цвет и достиг холодной скрипки, медленно умирающей в чёрном футляре. Она почувствовала его тепло и очнулась от своих размышлений.
– Почему ты не страдаешь? – сразу спросила она. – Ведь ты расстался со своей веткой? Разве ты её не любил?
– Я счастлив, потому что любил и был любим! – ответил листок.
– Но ведь вы больше никогда не будете вместе!
– Да, потому что пришла осень.
– Чему же ты радуешься?! – скрипучим восклицанием она заставила стекло вздрогнуть.
– Вы этого не поймёте, если будете лежать в бархатном гробу и призывать осень, – скользнув по стеклу, торопливо ответил осенний листок. – Раз осень к вам не пришла, значит, для вас ещё не всё закончилось!
После услышанных слов скрипке стало неуютно в чёрном футляре. Когда же она вновь ощутила на себе тепло золотого солнечного лучика и послала несколько нот осеннему листку, они вернулись эхом пустого стекла. Растаявшие звуки не огорчили скрипку, она вдруг почувствовала, как крепки ожившие струны. Они будут звучать и ещё сыграют мелодию счастливого кружения над землёй с приходом осени.
АГАТЕЯ
Агатея явилась ему однажды весною с ароматом тополиных почек, с блеском народившейся листвы. Она являлась ему во сне, приглашая в свой янтарный замок поиграть с мячом. Агатея была музой романтики и чувственности, и её божественный стан лёгким туманом окутывала полупрозрачная туника.
Он созерцал Агатею как недосягаемое воплощение своих грёз, и манящий жест её ладони в ту же секунду переносил его в просторную залу янтарного замка. Стены этой залы заменяли колонны, уходящие в весеннее небо, щедро дарившее свой свет. Солнечные лучи таяли в золотых волосах Агатеи и растворялись в янтарных плитах пола. Замок окружали высокие тополя, перевалившие свои ветви через стены и испускавшие в воздух свежайшие ароматы юности.