– Костя, слушай… это платье висело без дела лет пять… Мне оно… уже, может, не по возрасту?
Вижу в зеркале, как он искоса окидывает меня взглядом, качает головой и диагностирует:
– Предменструальный синдром. Не страшно.
– Лечится шоколадками? – воодушевляюсь я.
– Вообще-то нет… Пойдём уже!
И в его интонации, выражении лица и позе – столько обезоруживающей брутальности… Не той, что сносит всё на своём пути, – из какого-нибудь фильма, снятого мужчинами для мужчин. А брутальности, размешанной с приличной долей инь. Такой, какая только и может существовать на границе контакта между нами. Чтобы восприниматься, чтобы откликаться, но – отличаться тоже.
А у меня, если совсем уж честно признаться, всегда была фоновая потребность делать что-то вроде… стирать планеты с лица Вселенной. И не было человека, который, если бы уж я дорвалась, действительно смог бы меня остановить. Кажется, теперь он появился. Вдохновляющее равновесие. И неизвестность впереди. Главное – не забыть козу.
С усилием запихиваю всё нужное в маленькую сумочку.
– Так… Эрик мне ничего не рассказал. Куда мы идём? Не развлекаться же?
– Отчётное мероприятие благотворительного фонда «Мост спасения». На деле это ключевая ячейка всей сети на нашей территории.
– О… а… какой нашей?
– Российской Федерации. Не страшно. Мы хорошо подготовились.
И направляется к выходу из квартиры.
– Костя! Стой. Подготовились к чему?!
– К плану Б. Мы опаздываем. Пойдём, пожалуйста.
***
Из машины Эрика мы выпадаем прямо в холл. Шикарный отель в самом центре – с чёрными мраморными колоннами, светильниками из дворца, огромными картинами, расписанным потолком и растениями в позолоченных кадках.
– Пе-трос… – читает по слогам девушка на ресепшен. – А, вы от армянского культурного центра?
– Петерс! – возмущается Эрик. – Я что – похож на армянина?
И под извиняющееся блеянье в ответ мы целеустремлённо движемся к лифту.
В ресторане – множество столов, диванов, неизвестно куда ведущих изящно декорированных дверей и оживлённых людей с торжественными лицами. Прищуриваюсь. Очки к платью не идут, а линзы я так ни разу и не пробовала носить. Напротив входа – изогнутый поп-ап-стенд с логотипом: рука сжимает каменный мост. Будто собирается его выкручивать, как мокрую простыню. В глубине зала стоит какая-то античная статуя. Пялюсь на неё и пытаюсь почесать себе ухо. Костя хватает меня за локоть и не отпускает.
Эрик приглашает нас за столик.
– Танцы-то будут? – спрашиваю у него. – Это же бал? Я хочу танцы.
Поднимаю с тарелки скрученную сервировочную салфетку, верчу её между пальцами и бросаю на край стола.