Протягивает мне руку и вовлекает в движение по спирали. Отвыкла – выходит рвано и невпопад.
At school they taught me how to be
so pure in thought and word and deed
They didn’t quite succeed
For everything I long to do
no matter when or where or who
has one thing in common too
It’s a, it’s a, it’s a, it’s a sin
It’sa sin
Каблуки скользят по лакированному паркету, но тело в конце концов ловит ритм. Комаров сидит на подоконнике с планшетом на коленях и набирает текст.
Снаружи надрывается пожарная сирена. И – красным, оранжевым, жёлтым – расходятся мощные грозди салюта. Не знаю, как теперь переписалось прошлое. И сколько ещё таких эпизодов впереди. И что останется от города в конце концов. Но за нас я теперь спокойна.
В прихожей многовато обуви. И дома у меня явно готовится еда. Защёлкиваю замок, раздеваюсь наспех и двигаюсь на запах кипящего бульона.
– Если в начале истории были овощи, то в конце они должны выстрелить. Ага! Иначе грош цена всему, – сообщает Эрик, любовно орудуя половником.
Я оглядываюсь в поисках Кости. Казалось, после разгрома сети настанет продолжительный отпуск. Но они опять проторчали в офисе всю ночь.
– Да, суженый твой вырубился. Просил разбудить его… – сдвигает манжету зубами и смотрит на часы. – Вот, через двадцать минут…
– А ты – спать вообще не собираешься, что ли? Ну просто Обломов и Штольц, иллюстрация!
– Ха-ха! Однажды он так и сказал.
И добавляет тише, мельком глянув на меня:
– Ну как там Комаров?
Отпираться бесполезно. Суббота субботой, но я не могла не поговорить для начала с Серёжей наедине и без пожара за окном.
Вылавливаю яблоко из вазы с фруктами. Да, здесь появились не только выходные костюмы в шкафу, но и ваза с фруктами – потому что они полезные. Не могу же я спорить с доктором в таких вопросах…
– Ох… Ну представь… ты не видел человека лет двадцать, а потом приходишь к нему в дом, и он такой: «Садись в своё кресло». А ты впервые в этой квартире, и все кресла там новые… Но ты чётко понимаешь, какое из них – твоё.
– Ха-ха… Или – вы знакомы два часа, а он говорит: «Садитесь в своё кресло».
Эрик выключает газ под кастрюлей и принимается выгружать в посудомойку накопившийся в процессе готовки инвентарь. Я атакую яблоко, начав с более зелёного бока, и смеюсь:
– Да ну… это уж слишком!
Качает головой, я приподнимаю бровь. Он споласкивает руки под краном, усмехается в потолок. Кивает на комнату и передразнивает Костину манеру речи: «Я как раз купил стулья попрочнее, один будет ваш».
Кажется, у меня внутри сейчас кто-то наполняет горячей водой грелку размером со всю меня. Даже не знаю, как называется это чувство. Может, происки пробудившейся сети…