На конце второго припева должна была быть поддержка, когда ты был должен схватить меня за талию, и немного покружить. На ней мы всегда лажали, отчего я была убеждена, что мы не справимся. Но даже ее мы выполнили настолько идеально, что где-то в зале наши одноклассники начали свистеть и хлопать в ладоши.
Ни на секунду, не отвлекаясь от твоих очей, я столь же отточено и идеально, точно в ритм, продолжала двигаться. Когда пошла тихая музыка, на которую мы еще не выбрали движения, ты просто встал подле меня, готовясь к шагам в обнимку, основным шагам вальса, и, мягко держа в своей ладони мое запястье тихо дышал, ожидая начала последнего припева.
Я слышала бит твоего сердца, который был столь быстрым, что я не успевала его считать. В какую-то секунду, прямо пред началом финишной линии нашей пляски, ты одними глазами, от которых я все еще не смела отлучаться, указал на камеру и произнес: «Что-то напоминает».
Тут же музыка, необходимая нам полилась, и ты, приобняв меня за талию, поскакал по сцене, словно на ней и потом будем только мы вдвоем. Столь размашисты и красивы были твои движения, что казалось, ты был готов оккупировать даже зрительские места для того, чтобы эти повороты были еще более сногсшибательными.
Наконец, моя кривоватая личность дала о себе знать и, начала отставать на шаги, тем самым приводя в дисбаланс движение. Я настолько сильно опаздывала, что в конце концов споткнулась, но не успела рухнуть, потому что мои ладони тут же узлом скрепились на твоей шее, а твои крепко обвили мою талию.
Я не рухнула вниз, словно мешок картошки, но зато улеглась оловянным солдатиком в нескольких сантиметрах от пола, держась лишь за счет твоих рук, которые почти что душили меня. Столь сильно ты обвил мою талию.
Даже когда мелодия завершилась, и я предприняла попытку привстать, ты не отпустил меня, а лишь продолжал сильнее сжимать ладони.
– Герман, я встану, – прошептала я.
Ты приподнял глаза на меня и снова повторилось все то же, что и тогда на пляже, под знакомые мелодии. Я просто потонула в твоем лице и заботливых глазах. В тихом ритме твоего сердца и громком, хорошо слышимом дыхании. Только теперь под о мной не было песка. Там был бетонный пол, но казалось, что я растворяюсь в нем, подобно песку, что оказывается в водах океана.
А ты…
Мой друг, это последняя запятая. Здесь этого будет много.
Не знаю, что в то время было твоей голове, но эти поражённые очи, которые были будто где-то не здесь, глядя на меня, попросту окончательно выбили меня из себя.
– Спорим, – попыталась выдавить из себя я, говоря слово сдавленно, – Я поднимусь сама?