– Дела, – дрожащим голосом соврала она и поплелась медленно к выходу, не заметив того, как в руках сжимает добрую знакомую ладонь.
Ту самую, которая плотно держала ее и не давала упасть пять лет ее жизни.
Пятнадцать запятых.
Доведя ее до входа в школу, Герман в очередной раз сжал ее в объятиях, а после, отпустил, помахав на прощание рукой.
Когда Арьяна добралась до дома, она была убеждена, что будет разрываться от боли и слез, но ничего не было. И даже кола и Кириешки, которые она купила по пути, не вызывали в ней никаких печальных эмоций.
Этот день прошел совсем не так, как она ожидала, но он был однозначно лучше. И теперь ей не было больно. На душе не бушевал ураган, который не прекращался весь этот адский ужасный год. Он попросту улегся, а внутри, где-то там, на сердце, воцарилось спокойствие.
Все было тихо.
Она была счастлива.
Это была точка.
Наконец все письма оказались сложенными подле него на столе. Каждое слово на них и каждая маленькая запятая были учтены и приняты, а девушка, написавшая их, ещё не знала, но уже догадывалась, что все закончилось.
В начале Герман грустил, потом смеялся, немного всплакнул и ему было глубоко наплевать, что мужчины этого делать не должны. Ему было стыдно за поступки, которые не просто были плохими, а действительно что-то ломали и разрушали. И ему охватывала гордость за те дела, которые меж строк, его самая лучшая подруга на свете похвалила.
Отчего то первая мысль, возникшая в его голове после окончания, это: «О боже, как же долго она это писала!». Но, насколько бы сюрреалистично и печально, практически нереально это не было, последовавшие за ними слово было, тихое, почти беззвучное: «Пока».
Пятнадцать запятых, что они прожили вместе были описаны здесь, и пусть читались лишь с одной стороны, что вызывало волну несогласия с другой, они действительно все завершали.
Он любил ее сильно. Настолько долго и мучительно, что страдания по ней стали столь же извечным делом, как и обычный стакан воды по утрам.
Но в эту секунду он чувствовал, что он хочет ее отпустить, потому что прекрасно знает, что дальше будет лучше.
Сам не надеясь ни на что, он забрел во ВКонтакте, где на месте первого человека в списке важных всё ещё занимала место ее счастливая фотография, с кучей наложенных на нее фильтров. Страница всё ещё существовала, и Герман надеялся, что у него есть пару секунд. Поправляя свой хохолок и усмехнувшись от того, как сам, где-то у себя в мыслях, ее голос подписал комментарий о его петушинности, он открыл сообщение и, прикрепив их общее фото из седьмого класса, самое первое, с того самого конкурса, и общее с сегодняшнего дня, подписал: «Wish good ride