Изнеможённые без сил мы уселись на диван, и, попросту раскинув руки и ноги, старались перевести дыхание. Какое-то время песик, который заставил нас сейчас валяться без сил, завывал сидя в этой сумке, но вскоре прекратил и задремал.
– Какой породы этот пес? – спросила я, когда смогла уже немного перевести дыхание.
Твой петушиный хохолок снова смотрелся абсолютно некрасиво, и снова был растрепан, словно птичье гнездо.
– Дворняжка, – кротко ответил ты, сидя с закрытыми глазами.
– Хахах, – неудержимо захохотала я. – Ты и дворняжка?!
Для такого действия я даже немного приподняла спину, и, без остановки смеясь, начала размышлять над возможностью происходящего. Ты поглядел меня с какой-то злобой в глазах, и оттого я быстро завершила свой хохот.
– Странный дуэтик.
– Ты видела его глазки? – произнес свой вопрос ты, указывая на зверька, что мирно посапывал в сумке.
– Ну, – протянула я, глядя то на эту милейшую пушистую коричневую мордочку, с ее прелестным черным носиком и немножечко склонёнными вниз ушками, а потом на тебя, с твоим красным от беготни лицом, каплями пота на лбу и еле заметной измученной улыбкой. – Вместе с ним вы выглядите, как осел и кот в сапогах, – гордо выдала я и вновь облокотилась на диван.
– Бесишь, – выдал ты, буквально выдыхая это слово из себя.
Мы немного посмеялись, а потом в комнате воцарилась тишина.
– Арьяша, – еле слышно позвал ты меня.
– Что? – ответила я, приподняв свои веки.
– Ты красивая, – сказал ты. – Правда, красивая.
С моего лица спала улыбка, я еще немного посидела без эмоций глядя в стену, а потом приподнялась с места, села с прямой спиной и, увидев, как пара голубых глаз глядят в мою сторону, решила дать ответ.
– Ты так и не понял, что именно мне тогда не понравилось?
На долю секунды в комнате было молчание, и лишь сопение щеночка смягчало данную ситуацию.
–то, что я назвал тебя не красивой, – спокойной заявил ты, считая, что этот ответ действительно верный.
– Нет, – коротко ответила я, опустив глаза, чтобы не смотреть на твое лицо.
Ты приподнялся и, положив руки на колени, принял позу типичного рыбака со сгорбившейся спиной, посмотрев прямо мне в глаза.
– А что же тогда? – мягко, не по- твоему, спросил ты.
Меня невероятно радовало, что это был твой адекватный голос, который ты использовал лишь изредка и который был невероятно хорош. В отличие от твоего слащавого и неприятного месива, с которым ты обращался ко мне каждый день, с этим голосом хотелось вести беседы и с ним хотелось дружить.
С этим голосом верилось, что ты мой друг.
– Ты мой друг. Лучший друг, – начала говорить я, перебарывая саму себя и заставляя переступать свое нутро через три тысячи стен, что запрещали мне выдавать свои слабости. – Один из самых близких людей, если так подумать. Но вместо того, чтобы защищать и помогать мне, ты просто взял и сам сделал все, чтобы мне было больно.