– Таня, что ты делаешь?! – изумленно спросила коллега.
– Прощаюсь…
Ира, смотрела так, словно я сошла с ума.
– Вы что с ним, поругались? – наконец догадалась она.
– М-мы расстались.
Глаза коллеги изумленно округлились.
– Судя по шикарным цветам, он не очень-то хочет с тобой расставаться…
Еще один цветок разворотила на мелкие красные, вызывающие затрудненное дыхание кусочки…
Да, Таня, возможно, Шувалов и правда что-то чувствует к тебе… Недаром ведь сразу примчался к нам домой, желая поговорить. А может, Алексу просто не нравится, когда что-то идет в разрез с его планами. Идеальную жену, наверное, действительно нелегко найти. И вчера, после моего выпада с мусором, мне почудилась боль, настоящая боль во взгляде серых глаз. Больно, мне тоже очень больно, ведь шипы этих выпотрошенных роз колют, как давеча осколки разбитых ваз. Его боль – всего лишь задетое самолюбие да непомерная гордыня. И мне не нужна такая любовь, сегодня темненькая, завтра светленькая, в этом отношении я эгоистка и максималистка, требую полной отдачи и поклонения.
Пальцы продолжили разрывать на отдельные алые частички прекрасные бутоны самых совершенных в мире цветов. Ирина смотрела удивленно и, подозреваю, еле сдерживалась, чтобы не покрутить пальцем у виска. Конечно, с такими, как Шувалов, по собственной воле не расстаются. Я сошла с ума?! Нет, просто пытаюсь порвать цветы, точнее, с прошлым. Решительно, вместе с целым ворохом кровавых лепестков подошла к окну, распахнула его настежь. Теперь мне нужно подождать, дождаться, когда из соседнего офиса выйдет великолепный темноволосый мужчина, издалека очень похожий на настоящего принца, и направится к своему чудесному белому коню, точнее, серебристому мерседесу представительского класса. Мне нужно ему кое-что сказать… Навсегда сказать: «Не подходи, не приближайся, не смей меня касаться! Даже взглядом, даже словом, даже дыханием!»
***
Опустился на корточки рядом с картонной коробкой, начал собирать дорогой моему сердцу «мусор» обратно в ее бумажные недра. Зарылся носом в элегантное платье из серо-сиреневого шелка. Оно пахло розами, моей прекрасной Андалузской леди, оно пахло счастьем и солнечным Баку.
– Та-а-ня-я, – прошептал я в темноту кабинета.
В голосе чувствовалась, в теле ощущалась тоска.
Так, Шувалов, хватит скулить, надо попытаться еще раз с ней поговорить, попросить прощения, если надо, заставить выслушать. Пусть колется своими шипами, я не боюсь ее крепкого хука справа и слева, рожа и так уже опухшая. Главное – донести до моей Розы, что я ее люблю, никогда ни одну женщину так не любил, вообще не думал, что способен на подобные чувства. Таня, нельзя, слишком жестоко разрушать наши жизни из-за последствий случайной связи.