Я знал, что она больше, чем просто симпатичное лицо, задолго до этой поездки, но что-то внутри меня сломалось прошлой ночью. Может быть, это было то, как она смотрела на меня, как будто считала меня всем, хотя я был никем, а может быть, это было осознание того, что она может быть оторвана от меня в любой момент. Она может обручиться на следующей неделе, и я навсегда потеряю даже возможность быть с ней.
Что бы это ни было, оно уничтожило все остатки моего самообладания. Коста-Рика была трещиной, но это? Это было полное уничтожение.
Трава шуршала, когда мы с Бриджит пробирались через поля к беседке. Мы пробрались туда после того, как все легли спать, и хотя было уже поздно, луна светила достаточно ярко, и нам не нужны были фонарики наших телефонов, чтобы указывать путь.
Было ли то, что мы делали - то, что мы собирались делать - плохой идеей? Да, черт возьми. Наша история была обречена на трагический конец, но когда ты уже находишься в поезде, несущемся к обрыву, все, что ты можешь сделать, это держаться крепко и считать каждую секунду.
Мы молчали, пока не дошли до беседки, где она подошла к середине и осмотрела все вокруг. Несмотря на потрескавшуюся краску, она выдержала испытание временем на удивление хорошо.
- Сюда никто не приходит? - спросила она.
- Ни души. - Я провел свое исследование. Население городка было небольшим, но он раскинулся на огромных акрах ферм. Гостиница была ближайшим обитаемым зданием, и все в ней спали. Я убедился в этом, прежде чем отправить Бриджит сообщение с просьбой встретиться со мной в холле.
- Хорошо. - Ее ответ прозвучал слегка запыхавшись.
В Южной Эльдорре было гораздо теплее, чем в Атенберге, и мы могли обходиться без курток даже ночью. Я надел свою обычную форму - футболку, боевые штаны и ботинки, а Бриджит - фиолетовое платье, облегающее ее бедра.
Я впитывал ее, не упуская ни одной детали. Прядки волос, вьющиеся вокруг ее лица, нервное предвкушение в ее глазах, то, как ее грудь поднималась и опускалась в такт моему собственному неровному дыханию.
Часть меня хотела подойти, задрать ее юбку и трахнуть ее прямо там. Другая часть меня хотела насладиться этим моментом - последними дикими, бьющимися секундами перед тем, как мы разрушим все, что осталось от наших границ.
По своей природе я следовал правилам. Так я прожил большую часть своей жизни. Но ради Бриджит я бы нарушил все правила.
Мне понадобилось всего шесть недель разлуки с ней и еще шесть чертовых агоний, чтобы принять правду, но теперь, когда я это сделал, пути назад уже не было.