Сука, а ведь она плачет. Отсюда даже видно.
Черт.
И вот как теперь быть?
— Вера Валентиновна, выходим.
Я говорю специально сухо и спокойно, тоном, который обычно на работе хорошо идет. Для понятых, заявителей и подозреваемых.
Вера, у которой, судя по всему, первый шок прошел, поджимает губы и зло смотрит, не двигаясь с места.
— Вера Валентиновна, — нагнетаю я, — давайте без глупостей. Я и силой могу вывести. Не задерживайте автобус.
— Чего сидишь-то? — разворачивается к Вере одна из старух, — натворила чегой-то и сидит. Выходи давай, я и так засветло на дачу не попадаю!
Вера вспыхивает так ярко, что ее вместо стоп-сигнала можно на переезде выставлять, смотрит беспомощно на водителя, но у того морда равнодушная.
Я прикидываю вариант, при котором она отказывается выходить и дальше, а, возможно, еще и какую-то диверсию устроит, типа криков, что я — мошенник и маньяк, а у меня корочек-то нет при себе, все чисто на нерве делаю…
Но тут она встает и молча идет к выходу.
Я спускаюсь вниз, протягиваю ей руку, но Вера не принимает ее.
И это охереть, как плохо.
Я все же подхватываю ее под локоть, сразу отвожу в сторону, чтоб не вздумала запрыгнуть в заднюю дверь, оставляю, возвращаюсь к дороге и откатываю байк на обочину.
Пазик, обдав напоследок удушающим мерзотным выхлопом, со скрипом уезжает.
А мы со Злючкой остаемся на дачной дороге одни.
Я смотрю на нее, и впервые в жизни все слова теряю.
А она не помогает. Не начинает говорить, не подсказывает ничего, за что я мог бы зацепиться.
Так и стоим и смотрим друг на друга, как дураки.
Пока я, наконец, не открываю рот. Мужик я или нет?
— И чего это сейчас было?
Тут же понимаю, что не с того начал, но, бляха муха, уж как получается. Я тоже на стрессе слегка. И пары восьмидесятого плохо на мозговую активность влияют.
— Я… — Злючка сначала теряется, пытаясь придумать что-то правдоподобное, но потом вспоминает о главном правиле про нападение — лучшую защиту, и агрессивничает, — вот и я не пойму, что это такое было? Как мне теперь в город добираться?
— А зачем тебе в город?
— Мне надо! А перед тобой я отчитываться не собираюсь.
И подбородок свой задирает. И смотрит так воинственно, так остро, что сразу вспоминается самое начало наших отношений, когда она со мной без гавкания не могла долго разговаривать. И меня это опять заводит. Как и тогда. Ничего не поменялось.
— Да правда, что ли? А есть о чем отчитываться? Дай угадаю: утюг? М? Свет не выключила? — я понимаю, что не в то русло, и что надо по-другому, потому что, в свете того, что я осознал совсем недавно, не без помощи Натальи, нам бы со Злючкой расставить приоритеты. И вообще. Пока уже. Наигрались. И она, и я. Если б этого тупого демарша с ее стороны сейчас не было, если б она спокойно сошла с автобуса и подошла ко мне знакомиться с Наташей… Тогда бы я подумал еще, что, может, она реально нас пока что как секс-партнеров воспринимает. Но не после такого.