Наверно, именно так Злючка и думает, потому что реагирует моментально.
Просто разворачивается и садится обратно в автобус.
И он, сука, трогается!
И, пока я с матом выпутываюсь из рук ненужной мне, чужой женщины, проклятый пазик уезжает!
Да еще шустро так, как, наверно, никогда в своей многолетней жизни не гонял!
Я, совершенно не раздумывая, кидаюсь к байку, седлаю и на всех парах гоню за автобусом.
В этот момент нет у меня в голове никаких мыслей, что буду говорить, как разруливать, как объясняться.
И на кой хрен мне это надо, у нас же, типа, свободные…
И почему такая реакция…
Мне без разницы.
Мне надо ее догнать, вытащить из этого гоночного монстра.
И просто посмотреть в глаза.
Потому что картина того, как Злючка на меня смотрит, как бледнеет и становится безэмоциональным ее лицо, и как она потом разворачивается и уходит от меня…
Сука, я не хочу эту картину!
Ни осмысливать, ни помнить!
17. Разговор на дачной дороге
Вы когда-нибудь гнали на байке по осенней, полу асфальтированной дороге, в фарватере старого, советских времен пазика? Без шлема?
Охерительные ощущения. Можно мне поверить и не повторять.
Дорога, на которой асфальт встречается местами и немного, узкая, обогнать автобус по обочине не получается даже у моего байка, а сигналов водила упорно не слышит. Глухой, не иначе, сука.
Но мне откровенно плевать на всякие неудобства и препятствия. Наоборот, только еще больше распаляет.
И, к тому же, я тут уже гонял как-то, по пьяни, ночью, и прекрасно знаю, что скоро развилка. И там можно будет эту бешеную колесницу обогнать и заставить, наконец, остановиться.
На развилку мы выезжаем на одинаковой скорости. Я, кажется, на всю жизнь наглотавшийся паров ебучего восьмидесятого, которым заправляют это дерьмо, делаю крутой вираж, ускоряюсь и, дико сигналя, вылетаю перед тупорылой пазиковской мордой.
Вижу глаза водилы во всю лобовуху, его открывающийся в беззвучном пока что мате рот, сплевываю презрительно и киваю, чтоб дверь открыл, чертила.
После этого демонстративно неторопливо встаю с байка и иду к передней двери.
Которая открывается.
Водила явно горит желанием что-то вякнуть, но я опережаю:
— Полиция. Оперативно-следственные мероприятия. Всем оставаться на своих местах.
На меня испуганно смотрят три с половиной старушки, судя по всему, решившие захватить поздний дачный сезон. За половину выступает дряхлый пьяненький дедок, который, из-за глухоты и альца, даже не понимает, что происходит.
И Вера.
Злючка моя.
Которая понимает прекрасно, что происходит.
И смотрит на меня своими огромными глазищами. И я смотрю.