Слышу жуткий вой, мат, потом крик. Словно режут. По живому.
И надо всем этим тонкий пронзительный визг моей племяшки.
К моменту, когда я добегаю до места событий, события уже прекращаются. Вернее, меняют градус.
В свете фар и мерцании вывески притона я вижу непонятную черную кучу, в которой можно опознать водителя машины похитителей детей. Куча неподвижна. И, похоже, тут требуется серьезная помощь. Скорая.
Второй, тот скот, что тащил мою племяшку, в отличие от своего приятеля не лежит, а стоит.
На коленях.
Перед невысоким жилистым мужиком, пожилым, с жестким обветренным лицом сидельца.
Я свою клиентуру опознаю сразу.
И в нем, и в том, втором, что вырубил так жестоко стреляющего в гелик водителя.
Он, кстати, тоже в возрасте мужик. Стоит тихонько, опираясь на капот, ничем не впечатляющий. В кепарике брежневских времен, спокойный, как удав. Да и напарник его тоже спокойный.
Стоит, курит. Щурится на меня, на Ленку, уже не визжащую, а молча пялящуюся на нас через лобовое.
На тварь, стоящую перед ним на коленях, опустив голову, не смотрит.
Типа, пустое. Каждый день такое бывает. Ну стоит, ну скулит… И чего такого?
Я, пока пытаюсь выдохнуть и осознать ситуацию, даже скулеж разбираю:
— Витя… Витя, я не хотел… Ну так получилось…
— Вот это ты в дому и скажешь, когда в жопу будут дуплить, — философски замечает Витя, покуривая, — сам ведь знаешь, как там любят таких, как ты… По веселой статье пойдешь, Пухляш.
— Вииитяяя… — скулеж становится тоньше и пронзительней, — да я же ни в жизнь, да ты че! Я не по этой теме!
— Вот там и расскажешь. А еще раньше прокурору. Вон он, прибежал, кстати.
Витя, не вынимая сигареты, остро смотрит на меня, и становится понятно, что не только я его срисовал. Он тоже. И, может, еще раньше меня.
— Долго бежишь, мент, — говорит он, — нормы ГТО не сдают теперь, что ли, в мусарне?
Я открываю рот, чтоб ответить, но тут Ленка в окно пищит:
— Дядя Коля! Венику плохо!!! Его по голове ударили!!!
Я смотрю на заплаканное лицо племяшки и испытываю дикое желание садануть под ребра стоящему на коленях Пухляшу.
Витя понимающе скалится железными зубами:
— Не лезь пока, пусть постоит, иди к своей девке, мы с Васей покараулим до приезда ваших, да Вась?
Мужичок в кепарике кивает.
Я еще раз оценивающе смотрю на Витю, потом разворачиваюсь к плачущей Ленке.
— Вась, открой это корыто, там ключ у той кучи говна должен быть. — Командует Витя.
Вася ногой переворачивает бездыханное тело, достает ключ.
— Он живой? — интересуюсь я, прикидывая, чего делать, если сдох.
— Обижаешь, — усмехается Витя, — Вася меру знает. Конечно, кровью ссать долго будет, но до суда дотянет, зуб даю.