Тут Татка подняла взгляд и увидела стоящего в дверях Сергея.
И, судя по выражению бородатой физиономии, стоящего там уже давненько.
— Ты чего замолчала? — раздался из динамика голос Эльки, — что случилось?
— Сережа… пришел… — не глядя в экран растерянно сказала Татка.
Элька испуганно затихла, а через секунду раздался сигнал поспешно прерываемого скайп-звонка.
Серега Боец, пристально и недобро разглядывая побелевшую жену, оскалился и кивнул на экран:
— Не поможет. Я Зверятам звякну. И Дане. Потом.
— Сережа, это не то, что ты… Черт…
Боец задумчиво оглядел обстановку комнаты, потом перевел взгляд на спальню и опять оскалился.
Татка сглотнула от страха. И возбуждения.
Мамочки… Вот это дааааа…
Но когда Боец, глядя ей в глаза, демонстративно медленно расстегнул ремень, рывком вынул его из шлевок и двинулся к ней, Татка с визгом рванула прочь.
В спальню, куда же еще?
Боец стащил через голову футболку и пошел следом, поудобней перехватив ремень в руке.
Инициатива всегда наказуема.
А ненужная инициатива наказуема вдвойне.
28. Кто виноват? И что делать?
Я всаживаю кулак в лавку. Раз, второй, третий. И удивляюсь, что нихера не чувствую боли. А должен бы.
Должен.
Поднимаю взгляд на Бойца.
Тот смурно наблюдает за избиением лавки и молчит.
Ну да, все, что мог, сказал уже.
А я?
Мне что говорить?
Я имею в виду, цензурное что говорить?
Ничего.
И как реагировать на услышанный бред, нихера не ясно.
Сука, стремно-то как! Вроде как надо бы и рожу набить. А некому! Ну не бабам же, дурам, бить рожи?
На них, по большому счету, даже возбухать смысла нет.
Потому что…
Ну бля.
Одна вот-вот родит. Учитывая, что носит двойню, да еще и зверятовскую, понятно дело, мозгами там отродясь не пахло. Хотя, нормальная же была девка! Мы с ней гоняли даже на байках! Прикольная такая, веселая! Вот как все-таки беременность меняет баб! Словно у них что-то в башке откручивается в момент.
Ну ладно, эта звезда. Ее можно понять. Тем более, что Боец уже сдал ее Зверятам. И накажут они ее, или просто поругают… Да и ругать ее… А если рожать начнет? Брррр… Опять Колян виноват будет.
Не, не, не! Нахер, нахер!
Свою бабу, неугомонную звезду Татку, Боец уже, походу, наказал. Потому что пропущенных от нее штук десять за час, что у меня телефон в руках. Рвется, наверно, извиняться. Но я пока не могу. Потому что сильно опасаюсь, что сорвусь и поговорю с ней матом. А Боец, несмотря на наказание, и на то, что я тут целиком прав, такое вряд ли оценит.
Я бы не оценил. Моя баба, ругать могу только я. И наказывать — тоже. А другие могут только смотреть со стороны. И не вякать.